— Простите, но я вас боюсь. У меня есть семья, и я не хочу обратиться в золотую статую, — шарахнулась от меня девушка, оставив бокал на столе. Я оббежала глазами комнату и вытащила красивую полую веточку, которую добавляют в цветы для красоты. Кое-как сломав золотую ветвь, я опустила соломинку в бокал и с наслаждением выпила.

Сидеть приходилось на полу, а у меня затекла спина и ноги. А еще мне дико хотелось в туалет. Маленькая дверь напомнила мне о том, что удобства в спальных комнатах обычно входят в планировку. Через полчаса я вышла, мрачнее тучи. Где-то за спиной со звоном упал золотой рулон бумаги и бумажных полотенец, а разбитая раковина с застывшей в золоте струей воды валялась осколками на полу. Я попыталась снять с себя золотые оковы платья, но твердый корсет не поддавался. Юбка — колокольчик гремела, как соседская крыша, распугивая бродячих котов. Сесть в ней я уже не могла, поэтому пришлось расхаживать по комнате, тщетно пытаясь сорвать с себя золотые оковы.

— Вас зовет его величество, — сообщила служанка, появившись и тут же исчезнув за дверью. С горем пополам я сумела локтем открыть двери, радуясь своим успехам.

Я попыталась выйти в двери, но пышное платье меня не пускало, со звоном ударяясь о дверные косяки. Я пыталась протиснуться бочком, но оно никак не хотело меня пускать. Десять минут попыток закончились моим полным поражением, хотя мне удалось погнуть одну часть юбки.

— Его величество тревожится. Где вы? — кротко произнесла служанка, не подходя к двери. Дверной косяк уже был золотым, точно так же, как и сама дверь, а по всему замку раздавалось что-то похожее на колокольный звон.

— Скажите ему, что я немного застряла, — простонала я, пытаясь вылезти наружу.

— Хорошо, я все передам, — послышался тихий и вежливый голос, пока я воевала с дверью.

— Как успехи у самой богатой девушки на свете? — спросил голос, а я видела, с каким спокойствием поднимается ко мне знакомый силуэт. — Как там мне сегодня сказали? Будь романтичней. Я попытаюсь. Тебе идет!

— Знаю, что мне идет! Но оно ни туда, ни сюда не идет! — засопела я, глядя на него с мольбой. Я подняла руки вверх, искренне, надеясь, что мне помогут выбраться.

— Ну что ж, ужин придется перенести сюда, — невозмутимо произнес Каин, легонько заправив меня обратно. Слуги уже несли красивый стол, а следом шли служанки с цветами, фужерами и тарелками. Они расстилали роскошную скатерть и сервировали стол на две персоны. Два стула стояли друг напротив друга, а служанка поправляла цветочную композицию с особой тщательностью.

— Присаживайся, — послышался спокойный голос, когда слуги мышками исчезли за дверьми. Мне жестом указали на противоположный стул. Я посмотрела на стул, понимая, что у дракона теперь есть наружный стержень, а у меня несгибаемый доспех.

В красивом фужере было вино, а на бесчисленных тарелочках разложены всякие вкусности.

— Эм… — замялась я, понимая, что у меня теперь есть два положения: стоять и лежать. — Я постою.

— Как тебе будет угодно, — я видела улыбку и слышала напускную вежливость. — Почему не ешь?

Его палец скользнул по стенкам бокала, пока я уверяла, что вовсе не голодна!

— Пробуй, — издевались надо мной с хладнокровным спокойствием. Я уверяла, что все выглядит чудесно и вкусно, но аппетита нет. Запах завораживал, слюнки текли, а я понимала, что есть для меня весьма и весьма проблематично.

Я долго ходила вокруг стола, звеня платьем, пока фужер медленно касался его усмехающихся губ.

— Я свое условие выдвинул, — произнес спокойно голос, пока я нервно ломала себе пальцы.

— Ты просто издеваешься, да? — спросила я, понимая, что проще дракона развернуть на подлете, чем переубедить одно упрямое величество.

— Нет. Я воспитываю. Ешь! — произнес голос, а я ощущала, как во мне странным образом смешиваются два противоречивых чувства. С одной стороны я понимала, что с этим даром расставаться нельзя, а с другой стороны чувствовала, что что-то не так.

Выдохнув, я опустила голову в тарелку и слизнула крем с пирожного.

— Ешь все, — слышался голос, пока я смотрела на тарелку, понимая, что на такое унижение я не пойду!

— Я съела, — гордо сообщила я, мотнув головой. — Я наелась!

— Нет, ты съешь все, что на тарелке, — в голосе слышались нотки, не терпящие пререканий. — Или я заставлю тебя это сделать. Так что выбирай. Ты сама мне говорила, что в этом даре нет ничего плохого, так что давай.

С ненавистью, я склонилась к еде, чувствуя, как на третьем укусе, у меня по щекам текут слезы унижения, смешиваясь со сладостью десерта.

— Ты готова отказаться от этого дара? — спокойно произнес Каин, пока я облизывала губы и вытирала нос о плечо.

— Нет! — произнесла я, понимая, что перед глазами растут груды золота.

— Так я и думал, — Каин задумчиво откинулся на спинку стула, пока я смотрела на него едва ли не с ненавистью. — Давай я уложу тебя спать. Что делать с тобой дальше, мы будем думать завтра. А пока тебе пора в кровать.

Я увидела, как он встает, берет меня за талию, как статуэтку и несет в сторону кровати.

— Помоги снять платье, — взмолилась я, слыша, как гремит юбка о золотой слиток перины.

— Нет, — услышала я твердое, как золотая подушка. Мне казалось, что я умру в таком положении. Мало того, что платье давит, так еще и голове неудобно. Ничего! Только уйди! Я быстро слезу.

— Я посижу с тобой, — предупредили меня, пока спину ломило от боли. — Ну что? Ты готова отказаться от дара?

Закусив губу, я лежала на каменной подушке, чувствуя, что еще немного и от боли потекут слезы. «Нет! Мы будем самыми богатыми в мире! У нас будет много золота! Больше золота! Еще больше золота!», — шептало что-то внутри меня, рисуя мне картины несметных богатств. Через час я смотрела страдальческими глазами, понимая, что так меня еще не пытали! «Больше! Больше золота!», звучало в голове, пока я пыталась стерпеть невыносимую боль затекшего тела.

— Что? Не спится? Может, тебе сказку почитать. Самую заунывную? — издевались надо мной с каменным лицом, пока я пыталась повернуться хотя бы на другой бок. — Нет? Странно. Мне в детстве помогало. Итак, ты готова отказаться от золотого дара?

«Нет! Нет! Нет!», — кричало что-то внутри меня, пока я боролась сама с собой. Адская боль заставляла меня кусать губы.

— Д-д-да… — прошептала я, чувствуя, как по щеке скатилась слеза.

— Произноси это вслух, — беспощадно потребовали от меня. — Громко и вслух.

— Н-н-нет, — ответила я, видя россыпи золотого песка и золотые дворцы.

— Если ты сейчас же не откажешься, я отрублю тебе кисти рук, — спокойно и невозмутимо произнес голос, а мои глаза расширились от ужаса.

— Я … готова, — простонала я, чувствуя, как что-то внутри меня противится с такой силой, что аж челюсть свело. — Отказаться… от… этого… проклятого… д-д-дара…