Но определенная обеспокоенность не покидала Уэйна. Он как никто другой понимал, что не все можно узнать и определить с помощью тестов. Генетика - это сложнейший эволюционный инструмент природы, предусмотреть все возможные вариации действий которого был не в силах никто, ни гениальный ум, ни теория вероятностей. На разных стадиях развития плода в работу включались все более и более сложные цепочки генов, полный механизм действия которых современной науке был подчас непонятен, а часто и вовсе неизвестен. Как сработает наследственность? Вот вопрос, не дававший покоя Уэйну.

За свои гены он был спокоен и не без гордости мог смело называть себя «чистым». Муж Лиз, к которому Уэйн питал неприязнь с самого первого дня их знакомства, также оказался вполне здоров. Ученый тщательно проверил и мать Лиз, давно уже живущую отдельно, и даже родителей мужа дочери, к счастью еще находящихся в добром здравии и трезвом уме. Они не просто не стали сопротивляться его идее, но наоборот, с энтузиазмом приняли его предложение о генном тестировании. Бушующая вокруг генетическая катастрофа, заполнившая мир малолетними мутантами, заставила многих людей смотреть на вещи совсем иначе…

И все же Уэйн опасался. Даже несмотря на то, что никаких конкретных предпосылок к этому не было. Он списывал беспокойство на простые отцовские чувства, но от понимания этого легче не становилось. И мысли эти звучали в голове тем тревожнее, чем ближе становился день родов, мешая ученому сосредоточиться на работе. Именно поэтому он пришел сюда, на набережную, уехав с конгресса и пропустив выступления именитых коллег. Ему требовалось спокойствие и умиротворение, которые всегда нисходили на него в этом месте. Однако сегодня впервые это проверенное годами средство не помогало.

Мобильный разразился требовательной дробью сигнала будильника. Уэйн вздохнул. Пора возвращаться. Ученый ткнул в кнопку телефона, сбрасывая сигнал, и направился в сторону парковки, где его ожидал автомобиль. Двое крепких мужчин, прогуливающихся метрах в двадцати позади, повернули за ним. Поначалу, когда Стражински приставил к нему охрану, Уэйн был вне себя от негодования, но теперь, после многих весьма неприятных эксцессов, связанных с выходками «заботливых», был даже рад ей. Она изрядно экономила ему время, ограждая от всего этого жрущего стада, способного лишь на бесконечное нытье о собственном несчастье и попрошайничество. Он криво усмехнулся. «Заботливые»! Это ж надо было так назваться! Уэйн всегда считал, что им более подошло бы определение «беззаботные» или «пострадавшие от собственной безмозглости». Долго, но зато как метко! Сначала их не заботил свой образ жизни, в результате они нарожали мутантов, а теперь требуют, чтобы кто-то еще и заботился об их детях вместо них, так как самим не хватает возможностей, ограниченных скудными умственными способностями. Просто великолепно!

Едва Уэйн приблизился к машине, охрана уже была рядом, и один из телохранителей предусмотрительно распахнул перед ученым дверь. До места проведения конгресса доехали быстро, он успел не торопясь приготовить необходимые для доклада материалы и даже немного послушал предыдущего оратора. Наконец председатель конгресса объявил:

— Дамы и господа, уважаемые коллеги! Я счастлив пригласить на трибуну нобелевского лауреата, доктора Сэмюэла Уэйна, ведущего специалиста «Сёрвайвинг Корпорэйшн» в области генетики, выступления которого мы все с таким нетерпением ожидали последние три месяца. Прошу вас, доктор Уэйн!

Огромный зал разразился аплодисментами, под грохот которых Уэйн прошествовал на трибуну. Он не торопясь воткнул в кафедральный компьютер электронный носитель с подготовленной презентацией и поздоровался с аудиторией.

— По многочисленным просьбам уважаемых коллег, — произнес он, — я начну с обзора создания последней разработки «Сёрвайвинг Корпорэйшн», препарата «Панацея», успешно борющегося сейчас с эпидемией «желтого» гриппа…

— Скажите, доктор, вам не бывает страшно? — Внезапно прозвучавший в полной тишине женский голос, усиленный громкоговорителями, заставил многих вздрогнуть от неожиданности.

Зал немедленно обернулся к выходу. На одном из балконов, расположенных над ним, в окружении помощников, в механическом инвалидном кресле сидела старая женщина в строгом костюме.

— Госпожа Шаройкина! — иронично улыбнулся Уэйн. — Признаюсь, удивлен увидеть вас здесь. У вас не возникает мысли, что вы несколько неудачно выбрали место для пропаганды запрета ГМО? Если вы не обратили внимания, тут собрались почти все его разработчики!

По залу прокатился смех.

— Я знаю, кто тут собрался, — спокойно ответила Шаройкина, — я лишь хотела задать вопрос вам, доктор Уэйн. Вам лично. Детища ваших предшественников начали убивать человеческий вид еще полвека назад, а вы и ваши коллеги усердно продолжаете их почин. Возможно, вам не жаль людей, ни тех, что уже страдают, ни тех, что еще будут страдать. Но скажите, доктор, ведь у вас скоро родится внук. Вы спокойно спите? Вам не страшно?

Уэйн почувствовал, как внутри него закипает раздражение. Старая ведьма, нашла-таки больное место! За свою желчную жизнь она изрядно поднаторела в словесных баталиях.

— Я абсолютно спокоен! — широко улыбнулся Уэйн. — Более того, спешу вас заверить, что вся моя семья добросовестно покупает продукты только в магазинах МАГБ!

Зал взорвался хохотом. Вот тебе один-один, ученый посмотрел на давнюю оппонентку с пренебрежительной усмешкой, не тебе меня учить, змея.

— В таком случае я рада за вас, доктор, — спокойно ответила Шаройкина, дождавшись, когда стихнет смех, — я буду очень счастлива, если в мире станет больше на одного маленького настоящего человечка.

Она окинула взглядом зал.

— Но в ваших руках, и в руках здесь присутствующих, остановить распространение трансгенной заразы. Неужели вы не хотите сделать так, чтобы каждый имел возможность есть чистую пищу, жить в чистой среде, дышать чистым воздухом? Ведь…

— Госпожа Шаройкина, — с усмешкой перебил ее Уэйн, — вы что, предлагаете мне работу? Боюсь, неустойка по расторжению текущего контракта будет для меня непосильной!

Зал вновь разразился хохотом.

— Воспринимайте и так, если хотите, — устало ответила Шаройкина, — апеллировать к вашему мозгу бесполезно, доктор. Это была попытка достучаться до вашего сердца.

— Боюсь, что наш высокоинформативный диалог может продолжаться еще очень долго! — поморщился Уэйн. — Но вряд ли регламент этого конгресса располагает лишним временем. Посему не будете ли вы так любезны позволить мне продолжить доклад?

Старая женщина мгновение смотрела на Уэйна, после чего тихо произнесла:

— Храни вас бог, доктор. — С этими словами она покинула конференц-зал.

Босс вышел из дома, и Дэйв привычным движением открыл перед ним заднюю дверь «Кадиллака».

— Доброе утро, сэр.

— Здравствуй, сынок! — Старик стянул с руки перчатку и протянул Дэйву ладонь для рукопожатия.

Дэйв заторопился, снимая свою перчатку.