Пришлось напомнить о позавчерашнем случае, и заодно протянуть мятый конверт. Усач недовольно вздохнул, взял письмо, а потом позволил войти.

* * *

Я молча сидел, глядя на то, как Михаил Громов перечитывает раз за разом письмо. Его глаза то и дело поднимались на меня. А потом снова двигались по строчкам.

В глазах зубника появилось что-то неуловимое, и мне это не понравилось. Мне вообще теперь всё не нравилось, едва я понял, что дороги назад в академию нет.

Начала просыпаться моя паранойя. Твою псину, мне и самому надо было бы сначала прочесть, чего там Фёдор нацарапал.

— Эх, сраная пробоина, — выругался наконец усач, и шумно выдохнул.

Потом подошёл к закрытому ставнями окну, прислушался к шуму на улице, поскрёб бритый подбородок.

— Я так и не понял, что он тут имел в виду, — честно признался Михаил, — Федька-то сам соображает, что это такое — идти против Стражей Душ?

Я пожал плечами, разглядывая смятый листок в его руках.

— Он и не предлагает идти. Фёдор сказал про прииски…

— Прииски, на хрен! — выругался зубник, — Это которые? В Горном Вертюге, что ли?

— Не знаю, — честно ответил я.

— Да вы ошалели совсем, вашу луну. Ради чего Громовы должны так рисковать?!

— Фёдор говорил, что в вашем роду был великий…

— Не тебе, школяр, рассказывать мне легенды моего же рода, — Михаил потряс конвертом, — Все эти сказки… Да, прадед был великим, но это ж сказка для детей! Ну, какой он мог быть Иной?! — прошептал зубник и потряс письмом, — А ты? Из тебя-то какой Иной, а, безлунь?

— Я просто… мы просто надеялись, что вы всё же нам поможете, — холодно ответил я.

— Вы надеялись… Нет, я с Федькой это так не оставлю. Ты посмотри, а? — Михаил явно уже разговаривал не со мной, — Один раз ему сошло с рук, и вот тебе на…

Снаружи на улице запел свисток. Много, много раз просвистели. Зубник нахмурился, прислушиваясь к звукам и глядя на меня.

— Неужели и вправду что натворили?

— Так вы поможете? — я встал, чувствуя, как накатывает тревога.

Теперь я уже был не в безопасном месте, а просто терял время.

— Я ведь тогда говорил им — Федьку наказывать надо. Один раз сойдёт ему с рук, и он не поймёт. Вот и результат, — зубник возмущённо поднял руки, показывая на меня, — Он тащит в нашу семью проблемы одну за другой!

— Пойду я тогда, — встав, я двинулся к выходу.

— Погоди, погоди, не спеши, — Михаил поморщился, махнул мне на стул, — А что он тут пишет, будто у тебя есть, чем отплатить.

Я сдержался, чтоб ехидно не улыбнуться. Ага, как о деньгах разговор, так и Стражи Душ не помеха?

Лунит в моей руке вызвал задорный блеск в глазах Михаила Громова. Он пригладил усы.

— Так, ты посиди пока, Василий. Сейчас всё сделаем, только извещу старших рода.

Зубник поспешно вышел, а я замер посреди комнаты. Положил лунит обратно в карман, и он гулко стукнул о коробочку с таблетками эфириума.

Потом я потёр руку с перстнем, который так и ощущался на пальце — Вася, судя по всему, никогда не носил колец.

Пёрышко на эфирусе, вправленном в перстень, горело чётким контуром. Я изумлённо смотрел на Ловца Удачи, пытаясь понять, что это значит.

Насколько я знаю, Белой Луны ещё нет, она где-то за пределами Пробоины. И эфирус не должен сейчас гореть, потому что на моих часах этот камешек тусклый.

Эфирус и не горел. Только гравированное пёрышко.

Так, ладно, в Пробоину эти загадки. Они мне выжить не помогут.

Мой взгляд пробежался ещё раз по комнате, разглядывая шкафчики, полные зубных порошков. Тут мы сидели с Перовской, пока ждали, когда Фёдора вылечат. И тогда я чувствовал, что всё хорошо. Сейчас же…

Нет, не могу ждать. Что-то не так.

Я верю, что Гром хотел мне помочь, но он не учёл, как старшие рода отреагируют на его самодеятельность. И я, толчковый пёс, не догадался.

Старшие рода — они ведь более трезвые и расчётливые.

Можно рискнуть, помочь Иному. Но в случае провала род скатится в такую глубокую задницу, что появление безумного Иного несколько лет назад покажется Громовым цветочками.

А можно помочь полиции и Стражам Душ. Какие потери у рода Громовых в таком случае? Ноль.

Даже ситуацию с письмом могут обставить так, что хитрый и дальновидный Фёдор смог вытащить Иного из академии и заманить в ловушку. Тем самым избежав кучу жертв.

Все эти мысли пронеслись в моей голове, когда я ощутил слабую псионику. И опять такую тонкую и чистую, что мой имплант позавидовал бы.

Это тот самый вид связи, который зубник использовал в прошлый раз. И тот диверсант в горах, великолунский агент, тоже излучал такую же псионику, когда докладывался.

Мне не удалось расслышать, что там бурчит в соседней комнате Михаил Громов, но ждать было бессмысленно. Моя интуиция ещё ни разу меня не подводила.

В два шага я вернулся к задней двери, через которую вошёл в лавку.

— Стой, Василий, — усач окликнул меня.

Я хотел обернуться… и вдруг споткнулся. Просто, на ровном месте, в этом коридорчике-тамбуре, который соединял несколько комнат зубника.

Жжёный псарь, Вася, что с тобой такое?

Кое-как успев подставить руки, я отбил плечо и едва не разбил нос. Но всё же услышал чёткий стук в дерево и досадное «твою луну» от Михаила.

Я вскинул голову — в задней двери, до которой мне оставалось пару шагов, торчал дротик. По крашеному дереву от оперённой иголки стекала капля.

Ах, вот значит, как…

Я медленно встал, повернулся к Громову, и, сунув руку в карман, сжал рукоять ножа. Усач нападать не собирался, лишь растерянно смотрел на маленький арбалет в руках, и чесал затылок.

— Василий, ну Стражи Душ разберутся, — виновато сказал Михаил, — Не убьют же они тебя… А мы, Громовы, поможем, поддержим.

Мне некогда было гадать, почему я споткнулся. Возможно, Василий слишком перепугался, услышав голос, вот и подогнулись коленки.

Этот зубник, хоть и маг, явно не боец. Я сейчас чётко знал, что даже в теле Василия смогу справиться с ним. С ножом запросто…

— Только ради Фёдора, — процедил я сквозь зубы, не отпуская рукоять ножа.

Если бы этот Михаил знал, что сейчас был на волоске от смерти. Хотя, судя по глазам, о чём-то он догадывался.

Я повернул ручку двери, на всякий случай быстро окинул взглядом подворотню. Пусто настолько, насколько может быть пусто в темноте.

— Громовы мне не враги, — с этими словами я вышел.

Ждать у зубника, когда к нему прибудут те, кого он вызвал, смысла не было.