— Возможно, но точно не в Москве. Здесь у него никого не было, это я наверняка знаю. Он родился где-то под Нижним Новгородом, а сюда приехал учиться. Приехал, да так и остался. И вот… как видите.

— Да, печальный итог.

— Простите, если мой вопрос окажется некстати, но я хотел бы уточнить кое-что.

— Пожалуйста, спрашивайте, никаких проблем, — живо откликнулся Берестов.

— Я слышал, у вас выходит спектакль… «Турандот», если не ошибаюсь. Когда можно будет посмотреть эту постановку?

— О! Вы неплохо осведомлены. Вот что значит работать в полиции. «Турандот» выйдет еще не скоро, работа над ним только начата. Да и начало вышло не слишком удачное. Не успели провести пару репетиций, как пришлось все остановить.

— В самом деле? Как жаль. А в чем же причина?

Гуров ожидал, что снова услышит что-то о притеснении творческих людей и о цензуре, но услышал совсем другое:

— Парень, которого я взял на главную роль, сейчас в больнице. Вечером возвращался с репетиции, напали хулиганы, избили, да так, что пришлось госпитализировать.

— Вот как? И кто же это был?

— Да разве это сейчас узнаешь. Даже сам Игорь не может вспомнить, а кроме него, там никого и не было. Специально выбрали и место, и время, чтобы не оказалось случайных свидетелей. А уж сами навряд ли с повинной явятся. Совесть у подобных типов отсутствует как таковая. Так что узнать, кто это был, боюсь, не представляется возможным. Разве только вы посодействуете.

Последнюю фразу Берестов произнес с усмешкой, давая понять, что это шутка, но Гуров знал, что в этой шутке есть и доля правды. Уже зная предысторию борьбы за главную роль в этом спектакле, он ни минуты не сомневался, что избиение организовано племянником Пичугина, вполне возможно — с ведома и молчаливого согласия дяди.

— Как вы сказали? Игорь?

— Да, Игорь Бессонов. Отличный, очень талантливый парень. На последнем курсе в Щукинском. А теперь, вместо того чтобы репетировать да «послужной список» себе к началу карьеры готовить, в травматологии лежит со сломанным ребром. Тут уж не до спектаклей.

— Понятно. Что ж, очень жаль. А я думал, вскоре нам удастся посмотреть спектакль. Жена интересовалась, она очень увлечена вашим творчеством.

— Правда? Надо же, как приятно. Но вы можете прийти и на другие спектакли. «Фигаро», например. Многим нравится, у меня всегда на нем полный зал.

Вспомнив описание этой «авторской версии», которое он слышал в бухгалтерии, Гуров содрогнулся при одной мысли о том, что когда-нибудь ему придется посетить этот спектакль. Но Берестову пообещал подумать.

Выйдя из театра, он направился к своей машине, припаркованной на знакомой площадке, где уже почти незаметно было бурое пятно.

История с конфликтом вокруг главной роли не выходила у него из головы, и, сев за руль, Лев поехал в больницу.

«Всемогущее» удостоверение без труда открыло для него нужные двери, и вскоре он уже сидел рядом с кроватью, на которой лежал худощавый паренек с очень «романтичными» и выразительными карими глазами.

Сейчас в этих глазах отражались злость и досада.

— Да бритому ежу понятно, кто это сделал! — возмущенно говорил юный актер.

— В самом деле? И кто же?

— Ясно кто. Стася да дружки эти его отмороженные.

— У тебя есть доказательства?

— Откуда? Подошли сзади, дали по башке — отключился сразу. Какие уж тут доказательства.

— Тогда откуда такая уверенность?

— Да потому что просто больше некому. У меня со всеми нормальные отношения. Даже с этим ублюдком никогда никаких проблем не было. Только после того, как меня вместо него на роль взяли, все это началось.

— Что «все»?

— Да все. Приставать ко мне начал, хамить, задирать при каждом удобном случае. Я уж вроде и так, и сяк, пытался все на шутку сводить, да куда там. Кипит злость в человеке, аж подпрыгивает на месте, когда меня видит. Думает, что несправедливо обошли его, бедного. А кто бы его вообще заметил, если бы не этот его дядя.

— Стаса порекомендовал на роль Борис Петрович? — с удвоенным интересом спросил Лев.

— А, так вы знаете. — удивленно взглянул на него Игорь. — Ну да, Борис Петрович. Пичугин, прежний худрук в этой «Панораме». Он ему дядей приходится. Варится, так сказать, в самой гуще, всегда в курсе всех дел. Он и сказал Стасу, что Виталий Сергеевич актеров для новой постановки подбирает. Сходи, мол, покажись.

— А что, Виталий Сергеевич штатную труппу в постановках не задействует? Почему Стас был так уверен, что он согласится его просматривать?

— Почему, задействует и штатных, — ответил Игорь. — Но со стороны тоже часто приглашает. У него очень демократичный подход. Я считаю, это очень хорошо.

— Есть шанс для молодых?

— Да, и для молодых, и… вообще. Он очень демократичный. Не смотрит на регалии, главное, чтобы талант был.

— Понятно. Получается, что у Стаса таланта не оказалось?

— Да откуда я знаю? — с досадой проговорил Игорь. — Я там не был, когда он его просматривал. Только, видимо, всесильный дядюшка не так уж всесилен, как некоторые думали. Словечко-то он, может быть, и замолвил, да только не очень-то его там послушали.

— И выбор пал на тебя?

— Ну да. Стася-то уже всю «Щуку» оповестил, что сам Берестов его на главную роль берет. А в итоге с дыркой от бублика оказался. Конечно, обидно. Только я-то тут при чем? У меня там любимого дяди нету, ни дяди, ни еще кого-то. За меня «словечки» говорить некому. Я чисто прошел, а он теперь бесится, как будто у него заслуженный кусок пирога отняли.

Игорь говорил с искренним возмущением, он на сто процентов уверен, что действительно прошел «чисто». Но Гуров, знавший о ситуации немножко больше, понимал, что это не совсем так.

Бойцов, отговоривший Берестова брать на главную роль Стаса, конечно, должен был порекомендовать ему подходящую замену. Не исключено, что именно Игоря он и назвал в качестве кандидата.

Неизвестно, был ли этот выбор спонтанным, или Бойцовым руководили какие-то логические доводы, но факт остается фактом: он в очередной раз «перешел дорогу» бывшему художественному руководителю и сделал это откровенно по-хамски.

— Ты был с кем-то лично знаком в театре, перед тем как начал работать там? — спросил у Игоря Гуров.

— Откуда? У меня и каналов таких нет. Это вот как раз Стася был знаком. Только не особенно-то помогло, кажется.

— Правда? И с кем, если не секрет?

— Ну как же, с лабухами этими. «X-files», группа там у них такая есть. Почти на всех спектаклях играют. Не знаю уж, за что их Виталий Сергеевич так любит. Те еще отморозки.

— Может, за талант?