Ей нужно дальше, дальше…

Идти пришлось минут сорок, благословляя про себя удобную обувь и брюки. Комары подлетали, «обнюхивали» ведьму или как-то иначе узнавали ее, и отлетали в сторону, сердито пища. Да, обидно. Но кусать не рисковали – наверное, боялись отравиться.

Ирина была не в претензии, она и раньше не особо от комаров страдала. Вот друзей у нее кусали часто и обидно, а ее только в далеком детстве. Она до сих пор помнила, когда ее только-только привезли к дедушке и бабушке, маленькую, комары так накусали ребенка, что девочка сидела и плакала. Просто ревела в хлам.

Обидно было, больно, и вообще – детство.

Потом за нее взялась бабушка, увела в дом, намазала чем-то укусы и утешила куском пирога. И началась у Ирины совсем другая жизнь.

Но это было давно, так давно…

Э-эх.

Ирина шла по лесу, углубляясь все дальше и дальше, потом вообще сошла с дороги и пошла напрямик по чаще, стараясь выбирать места поудобнее. Чтобы не сломать ногу, не застрять в куче сушняка и не отдавить хвост какой-нибудь невезучей гадюке.

Вот, кажется, и подходящее место. Ведьма огляделась.

Сосны встали вокруг золотистым надежным частоколом, задернули свою зеленую вуаль кусты перелеска, расстелилась под ногами ковром зеленая трава.

И Ирина почувствовала себя спокойно. Солнце играло между ветвей, превращая лес в прекрасный замок сказочной царевны, а над головой синело небо, словно причудливый купол.

Далеко ушла?

Да, пожалуй. И не видно ее, и слышно не будет… а вот дальнейшее ей заранее не нравилось. Но выбора нет.

Где тут ножик? Маленький, перочинный, который она по старой привычке носила с собой всегда и везде? Там и было-то инструмента четыре – два лезвия, пилочка для ногтей и открывалка, но выручал ее ножик не раз и не два. Вот и сейчас…

Большое лезвие было туповато, но маленькое Ирина заточила. И сейчас ткнула им себе в палец. Тут важно не количество крови, а ее наличие…

Вот так.

Пара красных капелек упала в слежавшуюся сосновую хвою.

Девушка опустилась на колени и прижала к ней ладони.

– Лесной хозяин! Леший-батюшка, выслушай меня…

Ей не надо было говорить вслух. Она просто представляла всю ситуацию.

Вот Егор.

Вот убитые им люди.

Вот убийца идет по лесу.

И вот перед ним заплетаются кольцом дорожки. Заворачиваются пути, закруживается лес… и выходит убийца туда, куда ей надо.

Например, в Пахомовку. Очень удачная деревня, то есть село. Там как раз единственная на всю округу церковь. Лешему, правда, на нее чихать два раза, но как ориентир – сойдет. Купола золотые, блестят – далеко видно.

Паломники туда ездят регулярно, церковь-то аж семнадцатого века, вся в росписи, хотя какая Богу разница? Он тебя где угодно услышит, но – ездят.

Прекрасное место, а главное – там есть участок, и свой участковый тоже есть, и это не дед с берданкой, а вполне активный товарищ, место-то беспокойное, и позвонить ему можно. И доехать туда несложно, буквально за два-три часа…

А вот идти туда дольше. Особенно если леший поспособствует.

* * *

Ирина отчетливо чувствовала и недовольство лешего. И его нежелание помогать, и смирение.

Что-то вроде: если от вас, людей, не отделаться, то черт с вами. Подави´тесь!

Сделаю я, что вам требуется, сделаю!

Это тоже воспринималось не словами. Ирина просто видела Пахомовку – вечернюю. И видела, как на закатное солнышко туда выбредает Егор.

Что еще требуется?

Да ничего!

Послать лешему волну благодарности. Положить под куст свежекупленную в магазине буханку хлеба, рядом высыпать соль, аккуратно, чтобы не на траву, а на свободное место.

Вот так.

Лесу отдарок. Не плата, не взятка, а просто… ты мне помог, я тебе спасибо сказала. Вот таким способом. Разве это плохо?

Соль в лесу пригодится, те же лоси ее с удовольствием слижут. Зверям она нужна, а солонцы не везде есть. Да и на хлеб любители найдутся.

Еще несколько булочек Ирина развесила по высоким веткам – для птиц, и с чувством выполненного долга отправилась обратно.

Ей нужно было позвонить начальству. А в лесу с сетью плохо. Никак с ней в лесу, откровенно-то говоря.

* * *

– Пахомовка?

– Да, к вечеру он должен там быть.

– Ты уверена?

В голосе начальника слышалось сомнение. Но Ирине было не привыкать.

– Иван Петрович, а что мы теряем?

– Тоже верно… ладно. Сейчас подниму друзей.

Ирина хмыкнула.

Понятное дело, друзей. Не абы кого. Если все срастется – плюшки пополам. Если не срастется – хоть плюх не огребут.

– Можно мне с вами?

– Нельзя, – категорично отрезал начальник.

– Я не девочка в кружавчиках! – искренне обиделась Ирина, понимая, что это – шовинизм. Или простое мужское желание подставить женщине плечо. Просто потому что он мужчина, а она женщина. – Я могу…

– Можешь, – согласился Иван Петрович. – Я знаю. Но если информация не подтвердится, для тебя же лучше оказаться от меня подальше. Так я могу просто сказать, что мы на рыбалку поехали. Или на молебен. Ну а Егора на нас вынесло. А вот если там еще и ты будешь…

– Репутация, – зло прошипела в телефон Ирина.

Иван Петрович промолчал.

Жена Цезаря должна быть вне подозрений?

Поверьте, женщина, которая работает в мужском коллективе, должна быть еще больше вне сплетен и связей.

– А может, я…

– Лейтенант Алексеева…

– Поняла! – смирилась Ирина. – Разрешите исполнять?

– Разрешаю. И не переживай, успеешь еще, наездишься.

Ирина вздохнула.

Договорившись с лешим, она могла оказаться в Пахомовке втрое быстрее. Могла уже ждать там всех остальных, могла вообще вывести Егора на себя.

А надо?

Ни к чему, надо делиться лаврами. Пусть и у других лаврушка в супе будет.

– Как скажете, Иван Петрович.

– Умничка.

Иван Петрович попрощался и отключился. А Ирина посмотрела на телефон.

Не хотелось.

Вот до зубной боли не хотелось. Но…

Артем, говорите?

Михайлов?

Номер она помнила, так что…

Набираем?

Уже набрали. Звоним.

* * *