на него в ожидании приказов.

Озябший и встревоженный, он сидел над картой в тусклом свете.

‘Ринглинг’.

‘ Сахиб.

‘Знают ли лодочники эту страну?’

‘ Нет, сахиб. Они никогда не были здесь.’

‘Ты знаешь это?’

Мальчик несколько минут изучал карту.

"Нет", - сказал он наконец.

Хьюстон хмыкнул.

Мальчик тихо сказал: ‘Лодочники устали, сахиб. Может быть, кому-то еще стоит занять очередь.’

‘Может быть", - сказал Хьюстон, не потрудившись серьезно обдумать это предложение. Гребцы пели в начале путешествия, но они не пели уже несколько часов, требуя всего своего мастерства и концентрации, чтобы не дать лодкам перевернуться. Он не представлял себе шансов кого-либо другого на этой работе.

Губернатор предложил, чтобы они двигались без остановок в течение первых двадцати четырех часов путешествия, чтобы выйти за пределы караванного пути, который проходил поперек реки с востока на запад. Но губернатор не видел этой опасной воды с ее подводными скалами и непредсказуемыми течениями.

Хьюстон принял решение, свое первое, и сразу почувствовал странное облегчение духа.

‘ Мы остановимся на ночь, ’ сказал он. "Скажи им, чтобы они высматривали место, где можно остановиться’.

Свет шел быстро. Снова стало совсем темно, прежде чем на сплошных черных стенах, проносящихся мимо с обеих сторон, начали появляться крошащиеся углубления. Лучник дотянулся своим багром и в конце концов поймал, прыгнул в ледяную воду и посадил их на мель, ловко маневрируя лодкой, чтобы остальные могли последовать за ним.

Они зажгли лампы и провели разведку.

Они причалили к полукруглому каменистому пляжу. Наверху легкие подъемы привели к ряду пещер.

‘ Здесь побывал медведь, ’ сказал один из лодочников.

Группа охранников осторожно исследовала несколько пещер. Они нашли еще одно свидетельство медведя; но медведя не было.

Они разожгли костры в двух пещерах из дерева рододендрона (настоятельнице и Маленькой дочери досталась одна пещера для себя), укрыли лошадей одеялами и привязали их за валуном на пляже.

Через несколько минут масло взбивалось для чая, рододендрон вспыхивал на сквозняке, а вечеринка таяла в оранжевом пламени. Хьюстон, мрачный и подавленный, быстро поел и пошел ложиться спать.

Капрал охраны подошел к нему, когда он засунул ноги в мешок.

‘Я выставил людей в пикет, трулку – четыре будут дежурить по два часа кряду’.

‘Хорошо’.

‘И Мать сейчас увидит тебя’.

Хьюстон вытащил ноги из мешка. Он надел свою меховую куртку и виновато вышел в горькую темноту – ведь он почти не думал о ней весь день – и поднялся в верхнюю пещеру. Два охранника с винтовками с несчастным видом сидели на корточках у ее входа. Он обнаружил, что они все еще едят, сидя на обернутых шерстью тюках с кожаными мешками.

‘О, Чао-ли, тебя так долго не было. Я думал, ты никогда не придешь. Разве это не чудесно?’

‘ Великолепно, ’ сказал Хьюстон.

‘Это самый чудесный день в моей жизни. Я не могу вспомнить ничего более замечательного. Чао-ли, тебе не кажется, что я мог бы немного подвигаться в лодке? Должен ли я все время оставаться в паланкине? Моя вуаль в безопасности.’

Она весь день носила тяжелую шелковую вуаль и теперь сидела спиной ко входу в пещеру, так что никто не мог ее видеть.

Он поймал предостерегающий взгляд Маленькой Дочери.

‘ Еще нет, добрая матушка. Возможно, когда мы покинем реку.’

- Завтра? - спросил я.

‘ Возможно, ’ сказал он.

Он забрался обратно, продрогший и подавленный, арак все еще был в его организме, снял ботинки, снова забрался внутрь и крепко заснул.

Шел небольшой снег, когда он вышел; но его настроение было необычайно приподнятым. Они добились, это факт, превосходного прогресса накануне. Возможно, в конце концов, можно было позволить кому-то другому сесть за весла. Он решил попробовать, и через час или два, когда первое уверенное пение стихло, поручил другим мужчинам выполнить эту задачу.

Он испытывал одну лодку за раз, и хотя они немного раскачивались и продвижение замедлялось, катастроф не было. Лодочники снова запели, когда они взяли верх.

Большую часть того дня (и годы спустя) их жалобные крики звенели в его ушах.

‘О, владыка Будда, облегчи нашу ношу...’

‘О, Владыка Будда, помоги нам в нашей задаче...’

‘О, Безграничный, нам нужна твоя сила...’

‘О, Будда, Господь, мы взываем к тебе...’

Возможно, Безграничный услышал; возможно, экспедиция просто превратилась в рутину. Второй день пролетел незаметно, и для Хьюстона в нем было мало того, что в первом.

Они расстреляли мост до полудня, быстро проехав под ним и не увидев ни души; и с этой связью с караванными путями и возможными преследователями позади него, он начал чувствовать определенную растущую уверенность. Кто-то, в конце концов, должен был вести. Это не было обязанностью, требующей многолетнего опыта скаутов; просто для удобства, чтобы один голос говорил, а остальные следовали. Было много квалифицированной помощи. Несколько охранников имели опыт слежки, и все двенадцать из них были хорошо вооружены. Ему нужно было просто доставить их в горы на юге, а там выбрать маршрут на восток, который привел бы их с неожиданной стороны в долину Чумби.

Загвоздка была, как он понял в тот вечер, в том, что стремительная река теперь уносила их в западном направлении. Карта была тибетской, с очень подробной информацией о местоположении сообществ горных и водяных дьяволов, менее подробной в чисто географических знаниях. Ближе к ночи, когда река вышла из своего похожего на каньон туннеля в широкую, усеянную камнями тундру, закат осветил далекие вершины кирпичного цвета. Ринглингу показалось, что он узнал в одном из них Нангу Парбата, а в другом - Чо Ойю. Вершины все еще были на много миль впереди, но таинственным образом на востоке. Они должны были быть далеко на западе.

Казалось, пришло время покинуть реку.

Лодочники остались с ними на ту ночь, но утром свернули свое судно и отправились по суше в Ямдринг. Хьюстон наблюдал за ними с некоторым беспокойством. Им потребуется пара дней, чтобы добраться до караванного пути (куда, возможно, уже добрались китайцы), а через два дня его собственный отряд может скрыться из виду в горах. Все равно это был риск. Он должен был уравновесить это с другим, с тем,