– Вот мне интересно, – сказал Джеймс, – а если бы было наоборот… Если бы ты был из Кенсингтона, а я – из Хакни… тебе бы нравилось смотреть, как я сижу с одной чашкой кофе, пока ты обедаешь?..

День равноправия полов, блядь.

Майкл начал злиться – но молча, про себя. Поджал губы, сердито уставился в свою тарелку. Сначала сердито, потом…

Потом сам не понял.

Очнулся, когда Джеймс потянулся к нему через стол, испуганно спросил:

– Майкл, ты чего?..

Тот поднял голову, криво улыбнулся – ровно почему-то не получилось:

– Да ничего… Привыкаю, – Майкл пожал плечами. – Как это хоть называется?..

– «Цезарь»… – Джеймс смотрел на него тревожно, даже брови поднял.

– Слушай, – сказал Майкл. – Мне не надо. Мне с тобой и без Цезарей хорошо, и без подарков. Я с тобой не поэтому… – он вздохнул, пытаясь подобрать слова.

– Хватит, – сказал Джеймс. Глаза у него слегка покраснели. – Я всё понимаю. И ты всё понимаешь. Мне же хочется… что-то делать для тебя.

– Ты и так столько всего делаешь. Рассказываешь. Возишь с собой. Книжки подсовываешь. А я только и умею, что трахаться.

Джеймс глубоко вздохнул.

– Майкл. Ты такой дурак. Просто какая-то феноменальная бестолочь. Как тебе это удаётся, никак понять не могу. Тумблер у тебя в башке, что ли?..

Тот пожал плечами и взял вилку.

Они бродили по сумеркам, натыкаясь друг на друга плечами. Завернули к реке, постояли на набережной, глядя на длинные тёмные баржи, скользящие по чёрной воде. За этот день столько сказали друг другу, что говорить было уже не о чем. Свёрток с юбкой остался на одной из скамеек в парке. Может, пригодится кому.

Из магазинов и кафе лился рождественский перезвон. В витринах светящиеся олени качали головами, перебирали копытами.

– Отвезёшь домой?.. – тихо спросил Джеймс.

В ответ даже шутить не хотелось.

– У нас же всё равно всё нормально?.. – на всякий случай спросил Майкл. Джеймс не ответил, только поцеловал на прощание, приподнявшись на цыпочки.

Майкл вернулся домой ближе к полуночи. Открыл ворота гаража, завёл мотоцикл. Спать вообще не хотелось. Он переоделся в рабочее, воткнул в розетку масляный обогреватель. Полистал книгу заказов. Включил кассетник, убавил громкость, чтоб не орало. Работа – она сама себя не сделает.

Кристофер потряс его за плечо:

– Ты когда последний раз дома ночевал?..

Майкл вскинулся с топчана, сдёрнул плед.

– Хоть бы ворота закрыл, всё нараспашку – заходи и бери, что хочешь.

– Блин!.. Да я прилёг на минутку! – Майкл протёр глаза. – Хотел до утра закончить.

– Работать днём нужно, а не по ночам. Накосячишь – обоим отвечать.

– Я не косячил, – обиделся Майкл. – Я всё проверил.

– Ворота на ночь ты тоже проверил? – мрачно спросил Кристофер.

Майкл виновато насупился. Кристофер тяжело вздохнул, сел рядом на топчан, потёр руки.

– У тебя всё нормально?.. – спросил он.

– Нормально, – Майкл быстро улыбнулся. – Всё хорошо.

Кристофер помрачнел ещё больше. Хотел что-то сказать, передумал, внимательно посмотрел на сына. Тот не смог выдержать взгляд, отвернулся.

– Знаешь что, – сказал Кристофер. – Давай без глупостей. Я всё понимаю, дело молодое… Встречаешься с кем-то – и хорошо. Только нечего тут по ночам сидеть.

– Да ни с кем я… – буркнул Майкл.

– Мне-то не ври, – сказал Кристофер. – У меня глаза есть.

Майкл вспыхнул. Раньше от отца тайн не было. А теперь жжёт изнутри, но рассказать нельзя.

– Я тебя за язык не тяну, – мрачно сказал Кристофер. – Не хочешь говорить – дело твоё, я в душу не лезу. Но работать вот так – это свинство.

Знает или нет?.. Догадывается? Как понять? Не спросишь же в лоб – на что намекаешь, что мы с кудряшкой туда-сюда?..

Джеймс в последнее время часто наведывался в гараж – сидел, читал, задания свои делал, но Майкл руки держал при себе, даже когда рядом никого не было. Если что и происходило в этом гараже, то только за закрытыми дверями. А что Джеймс вообще тут сидит – ну так и Томми, и Бран сюда заглядывали, но это ж обычное дело. Друзья, да и всё.

– Тебе Томми что-нибудь говорил? – спросил Майкл, стараясь держать лицо.

– А что он должен был мне сказать?

– Да я так, просто… – Майкл пожал плечами.

– Томми, значит.

Кристофер погрустнел, замолчал. Майкл тоже молчал, не зная, что теперь делать. И стыдно было, и виновато. Хотя никакой вины за ним не было – пусть и по ночам, но работу он делал к сроку.

Кристофер вдруг обхватил Майкла за плечи, притянул к себе, будто тот был не здоровым лбом, а двенадцатилетним оболтусом. Вздохнул глубоко и безрадостно.

– Ты чего? – насторожился Майкл.

– А ты чего? – спросил тот. – То сидишь тут ночами, то пропадаешь неизвестно где. Хоть бы дружка своего в дом пригласил. Или он брезгует?

– Ничего он не брезгует, – возмутился Майкл. – Просто я думал – ему неудобно.

– А тут ему, поди, удобно, – сказал Кристофер. – С тетрадками-то крючиться. Ладно. Иди спать, без тебя справлюсь. Вернёшься после обеда.

24

– Левее и выше, – сказал Джеймс и шагнул назад. – Нет, не так высоко. Опусти немного. Теперь правее.

– Да ты задрал тут распоряжаться! – Бран недовольно обернулся. – Ща сам будешь вешать!

– Заткнись и делай, как он говорит, – Майкл положил ногу на диванчик и привалился спиной к стене. Пристроил на колено книгу. Бобби высунул морду из-под стола, ткнулся носом в опущенную руку. Он уже исследовал весь паб, обнюхал все ноги, попробовал на зуб стулья и успокоился, пристроившись возле Майкла.

– Лучше бы жопу поднял и помог, – проворчал Бран, перекатив между зубами пару мелких гвоздиков.

– Ты сказал, что сам справишься. – Майкл перевернул страницу, даже глаз не поднял.

– Я и справлялся, пока кое-кто не полез мне советовать, – огрызнулся Бран и посмотрел на Джеймса. – Ну? Вот так правее?

Тот кивнул. Бран выудил молоток из-за пояса, вбил гвоздик и прицепил на него гроздь красных шаров.

Ворох рождественских украшений покрывал весь стол: электрические гирлянды, звёзды, ангелы, снеговики, медведи, усыпанные блёстками снежинки, золотые колокольчики, олени с витыми рогами, шишки, еловые лапы, пахнущие пластиком.

– Чё там дальше? – Бран поглядел на стол со стремянки. – Давай вот эту хуйню, зелёную.

Джеймс вытащил длинную пушистую мишуру, выпутал из неё проволочные петельки пряничных человечков, подал наверх.

– А мы однажды делали таких из картона, – сказал он.

– Кого? – Бран пристроил мишуру на портрет бабки Томми. Миссис МакМиллан смотрела на него крайне неодобрительно – прям как при жизни.

– Пряничных человечков, – сказал Джеймс. – Вырезали и раскрашивали. А потом собирали в