Нет, ловушек внизу не нашлось, и в конце концов я спустилась на землю. Каждый шаг отзывался во всем теле мучительной болью. Больше всего на свете хотелось поддаться слабости и упасть, но такой роскоши я себе позволить не могла, даже если забыть о зверском голоде и страшной жажде. Вначале я должна была разыскать и предупредить мулинцев.

Нет, утверждать, будто я отыскала мулинцев, было бы сильным преувеличением. Точнее сказать, мулинцы отыскали меня. Однако я сумела сориентироваться в джунглях настолько, чтобы предположить, где может оказаться их стоянка, и этим по праву могу гордиться.

Боюсь, моя грамматика серьезно пострадала от истощения и переживаний. Объяснение ситуации затянулось куда сильнее, чем следовало бы: за это время один из стариков успел накормить и напоить меня. Затем один из охотников, энергичный и непоседливый малый по имени Лумемувин, принялся звать остальных на поиски лабане.

– Они же убьют вас, – беспомощно сказала я. Я знала, что мулинцы прекрасно умеют оставаться незамеченными, но это не отменяло того факта, что я буду чувствовать себя виноватой во всех возможных смертях. – Пожалуйста, предупредите другие общины…

– Мы предупредим, – ответила одна из бабушек, женщина по имени Риквилене. – Но сначала нам нужно узнать, что им сказать.

Скорее, имелось в виду, что они должны проверить мои слова, прежде чем тревожить остальных. По-видимому, я была мало похожа на надежного вестника, а чужаки, заблудившиеся в джунглях, нередко сходили с ума. Но все эти соображения меня отнюдь не успокоили: именно поэтому охотники отправились на поиски.

Но вскоре все они благополучно вернулись и подтвердили, что видели немногие сохранившиеся следы лагеря лабане. (Мертвых тел, конечно, не нашлось: надеяться, что осы или дракон прикончат хоть одного – это было бы слишком.) После этого старейшины взялись за барабаны и принялись выстукивать весть, которой вскоре предстояло облететь Мулин из конца в конец.

Через пару дней бой барабанов привел к нам Йейуаму, и я, как ни рада была его видеть, тут же отметила, что он пришел один – вернее, в сопровождении двух незнакомых мне мулинских юношей.

– А где остальные? – спросила я, ломая руки. – Что-нибудь случилось?

Йейуама покачал головой.

– Не знаю. Они не возвращались с плоскогорья.

Сначала я подумала, что их захватили лабане. Потом я сказала себе, что это глупости: лабане пришли с юга от Великого Порога, в то время как мои друзья находились к северу от него. Однако от этого было не легче. А уж знай я, что в тот самый день, когда я летала над водопадом, иквунде начали наступление вдоль берега Гирамы – вероятно, с тем чтобы отвлечь внимание от своих разведчиков в болотах… Если я чувствовала себя виноватой в возможной гибели мулинцев, то что почувствовала бы, случись что-нибудь с моими товарищами? Ведь это из-за меня они оказались здесь!

Я поглядела на Йейуаму и Риквилене.

– Нельзя ли послать сообщение и спросить, не видел ли их кто-нибудь?

Риквилене нахмурилась и покачала головой.

– Селяне услышат, что барабаны слишком много говорят, и начнут гадать: отчего бы? (Под «селянами» в данном случае подразумевались разведчики-лабане.) Если твои брат и сестра найдутся, кто-нибудь принесет весть. В других общинах знают, что ты здесь.

Я начала настаивать на своем, но не смогла поколебать ее. И это было только прелюдией к тому, что последовало дальше, когда мы начали обсуждать, как поступить с лабане.

С помощью карты, выложенной из палочек и листьев, я объяснила мулинцам общую ситуацию, рассказав им о надвигающейся войне с Иквунде, о которой они знали очень мало, и о том, что может случиться, если люди с юга проведут свою армию через болота. Это тут же породило множество возражений.

– Столько же селян, сколько людей во всем лесу? – скептически спросил Лумемувин. (Я пыталась объяснить, что иквунде еще больше, но со столь масштабными скоплениями народу никому из мулинцев сталкиваться не приходилось.) – Невозможно. Ни за что не пройдут: лес сожрет их.

– Да, некоторых сожрет, но даже если в пути погибнут двое из каждых пяти, это будет настоящей бедой, – сказала я. – И для вас, и для народа Байембе. Я уверена, попавшихся на пути мулинцев они будут убивать без колебаний. Хотя интересно…

Я замолчала, уставившись на свою карту. Да, иквунде могли бы пройти маршем сквозь джунгли, если готовы к немалым потерям. Но насколько это будет эффективно? Я слышала, как военные обсуждали важность линий снабжения, и собственный опыт переноски снаряжения через Зеленый Ад заставлял усомниться, что целой армии удастся справиться с этим и сохранить боеспособность. Вот небольшой мобильный отряд вроде разведчиков-лабане мог бы преуспеть – но небольшой мобильный отряд годится разве что для набегов на приграничные деревни. Может, цель в том, чтобы таким образом отвлечь войска, удерживающие реки? Вряд ли их можно рассчитывать отвлечь такой мелочью. Если только удар не направлен на нечто более ценное…

Моя карта была неполна. Сосредоточившись на Великом Пороге и южной и северной границах Мулина, я совсем забыла о его восточном крае. Пошарив вокруг в поисках еще одной палочки, я с силой вонзила ее в мягкую землю.

– Пойнт-Мириам, – прошептала я.

Да, их целью был форт – и он построен для защиты гавани. Иквунде – неважные мореплаватели, однако заняли достаточно прибрежных городков, чтоб, опираясь на них, организовать нападение на Нсебу и Атуйем. Поэтому ширландская колония и была расположена именно там: договор с Байембе гласил, что оборона гавани ложится на нас. Мы построили стены, мы установили пушки, но все наши усилия были направлены в сторону моря, считавшуюся единственным уязвимым направлением.

Но восточные окраины Зеленого Ада подступали к Пойнт-Мириам почти вплотную. И, если нападение последует с суши…

Сколько людей понадобится, чтобы взять его? Я не разбиралась в тактике настолько, чтобы строить догадки. Вероятно, это мог бы сделать небольшой отряд воинов, будь на их стороне неожиданность, и если иквунде нападут на форт, пройдя через болота, это, несомненно, окажется полной неожиданностью. В голове тут же замелькали возможные варианты дальнейших событий: возможно, нападение с моря, как только гавань лишится защиты, или, может быть, попытка удержать форт… Любой из этих вариантов был просто ужасен.

Этими выводами я поспешила поделиться с остальными, а, закончив, спросила:

– Вы можете предупредить форт?

Если уж мулинцы поддерживали кое-какую торговлю с крестьянами из приграничных деревень, наверняка это касалось и побережья залива.

Мулинцы переглянулись.

– Мы можем передать это восточным общинам, – сказала Риквилене. – Но послушают ли селяне?