– Нет. Ты ошибаешься, – мягко ответил он. – Таувины находили и убивали асторэ столетиями. И многим из нас пришлось забыть себя, стать людьми, скрыться, отказавшись от магии. Магия – это метка той стороны. Без нее нас гораздо тяжелее найти таким, как ты. Поэтому не нашли Арилу и она жила среди волшебников. Была рядом с Нэко, а та, прежде чем погибнуть у Мокрого Камня, являлась одним из сильнейших таувинов своего поколения. Нэко ничего не почувствовала.

– Ага, – скучным тоном протянула Лавиани, которую тяжело было сбить с намеченного. – Или она не сочла нужным прикончить Арилу, как я не сочла нужным избавить свет от Тэо Пружины. Кроме меня должны же быть в мире добрые люди?

– И все же это так. Арила пробудилась, когда коснулась перчатки Вэйрэна, как это случилось со мной. Проснулась старая кровь, пелена, защищавшая нас от рыцарей света, пала.

– И теперь ты ее восстановил. Ну, очень умно, чего уж тут, рыба полосатая. Вдруг сейчас на тропинке мы встретим еще одного таувина.

– Мне надо было проверить, – он пожал широкими плечами. – Если не сделать что-то сразу, то сны забываются. Ну теперь ты будешь куда меньше раздражаться.

– Не жди от меня такого, – посулила та.

Шерон подошла к акробату и закатала рукав его рубашки, увидев красный смазанный развод на полупрозрачной коже предплечья.

– Малая потеря, – он осторожно высвободил руку из холодных пальцев девушки. – Всего несколько капель не отправят меня в сон. И это того стоило.

– Как скажешь, – Шерон сунула руку за пазуху жилета из овечьей шерсти, извлекла тонкую булавку, сделанную из рыбьей косточки, и, стараясь не уколоть друга, воткнула ее в воротник рубашки акробата. – Не потеряй. Раз Лавиани больше не чувствует тебя, хоть я буду знать, где ты находишься.

– Опять книга старой ведьмы? – сойка скривилась. – Для меня тоже такая есть?

Шерон молча сунула руку под жилет, но остановилась, увидев жест убийцы Ночного Клана.

– Даже не думай! Вот в чем я не нуждаюсь, так это в твоей опеке, девочка. Не желаю цеплять на себя поводки.

– Это удобно.

– Не для меня.

– Но…

– Еще раз – нет. Если ты можешь найти косточку, то и другие смогут. И не надо спрашивать кто. Шаутт его знает. Великий волшебник, асторэ, таувин… кто там еще? Один из Шестерых. Не желаю, и все тут.

– Ладно. Бланка?

Рыжая склонила голову:

– Я больше не хочу теряться. Будь любезна.

Лавиани, хмурясь, смотрела, как госпожа Эрбет получила на свою одежду рыбью косточку.

– Человеческая-то небось была бы лучше, а? Ладно… давайте перебирать ногами. Я плохой следопыт, а на гальке так и вовсе ничего не вижу. Сегодня я планирую покончить со всей этой утомительной беготней.

То, что впереди обрыв, им подсказала река. И шум. Первая внезапно ускорилась, был заметен наклон долины, не слишком-то уж и резкий, а второй – нарастал. Скалы вздымались перед ними едва ли не вертикально, свободное пространство нашлось лишь там, где падала вода, и Лавиани, изучив тропу, повела их в тенистое холодное ущелье, уходящее вправо.

Не ущелье. Каньон, выточенный в породе протекающим на дне ручьем, сейчас полноводным из-за прошедших дождей.

Сойка коснулась пальцем грязи, в которой отпечатались следы ботинок.

– Свежие.

Спутники прошли не больше двух сотен ярдов, когда впереди возник свет – и они очутились на пологом склоне, водопад теперь был слева и не рокотал, а лишь приглушенно ворчал, сбрасывая желто-оранжевые, пахнущие горячим металлом воды вниз. Перепад высоты в том месте оказался не самым большим, ярдов десять, и вода низвергалась в огромное ржавое озеро, растекающееся внизу и уходящее за горизонт, куда-то на запад, к мглистым горным кряжам.

Но никто из друзей не смотрел ни на водопад, ни на озеро. Их внимание привлекло кое-что другое, и они хранили потрясенное тяжелое молчание, не спуская глаз с открывшегося перед ними зрелища.

Бланка из-за затягивающейся тишины, давящей на нее, тревожной, нервно переступила с ноги на ногу и спросила шепотом, словно опасаясь разрушить нечто хрупкое и очень важное:

– Что случилось?

– Город, – односложно произнесла Лавиани.

– Аркус, – Тэо не находил слов, – какой же он… Никогда не видел ничего подобного.

Однажды цирк Пружины, путешествуя из Велата в Шаруд, встал у великого ледника, бронированным голубым полозом слезшего с гор в плодородные долины юга, разрезая землю тяжелым телом. Он отвесной стеной возвышался над миром, проигрывая лишь вершинам, что рождали его, и обрывался тупой головой в воду, что тоже когда-то была его телом. И тогда акробат увидел, как синяя глыба оторвалась от ледника, подняв волну. Сперва не очень-то и большую, но с каждым мгновением, что она ползла, набирая ход, росла, поднимаясь… все выше, выше… пока, возле самого берега, сверкнув ослепительно-белым гребнем, не вскинулась на чудовищную высоту, обрушившись на все, до чего могла дотянуться.

Аркус – был этой самой волной. Но во сто крат более высокой и в тысячу крат белее. Даже в свете тусклого зимнего солнца на его белизну было больно смотреть, словно и не было между ним и людьми, что пришли к его стенам, разделяющих их тысячелетий.

– Словно это город гигантов, – наконец выдавила Лавиани. – Слишком все… большое.

Тэо был с ней абсолютно согласен. К примеру, алагорцы славились своими укреплениями: стены Алой крепости Пьины считались неприступными, поднимаясь отвесно вверх, сложенные из красного камня, на закате бордового, точно запекшаяся кровь. Цитадель ни разу никому не удалось захватить. А за сотни лет пытались многие. Дагевар, Нейкская марка, бароны Лоскутного королевства, Накун, Ириаста, Фихшейз и Треттини. Акробат помнил это величайшее строение времен Единого королевства, построенное таувинами на перекрестке путей, чтобы укрепление защищало побережье от набегов мэлгов и даже шауттов.

Но Алая крепость Эпохи Процветания была ничем по сравнению с белым городом Эпохи Света. Эпохи, когда Шестеро ходили меж людей, Битвы на бледных равнинах Даула не случилось, Вэйрэн не пал, а Мальт и Моратан все еще были живы. Стены, словно выточенные из слоновой кости, поднимались на высоту триста ярдов, а башни, что стерегли их, еще выше, довлели над любым, кто осмелился бы пойти на штурм, еще на сто ярдов.

– Гиганты его строили вместе с людьми, – ответила Шерон, ощущая в животе странный холодок. – А еще использовалось волшебство. Очень много волшебства. Это был великий город, до тех пор пока он не соблазнился речами асторэ, возжелавшего справедливости, мести и возвращения магии.

Они находились выше стен, на горах, которых не было, когда уже стоял Аркус, а потому видели все. Город, квартал за кварталом, улица за улицей, проспект за проспектом начинался и… не кончался. Уходил за горизонт, сливаясь, превращаясь в неровное снежное поле.