– Присмотри за ними. Арестанты живыми нужны.

Бретер убежал за стражниками, а я прошел через арку к Уве, который сидел на лавочке, прислонясь спиной к стене дома.

– Как ты? – спросил у слуги.

– Нормально, магистр, – выдавил тот. – Просто больно. Аж искры из глаз!

Крови меж пальцев Уве и в самом деле видно не было, так что я со спокойной душой оставил его и отправился проверить сиганувшего с крыши школяра. Опередивший меня педель уже перевалил тело на спину и пытался нащупать пульс.

Понахватался, понимаешь, от медиков!

– Мертв? – спросил я.

– Мертв, – ответил педель и вытер пальцы о штанину.

– Карауль тело, пришлю за ним кого-нибудь, – распорядился я и ушел во двор. Тут срочности никакой нет, стоило позаботиться о живых.

Так вот и вышло, что спать я завалился уже глубоко за полночь, а только закрыл глаза – и сразу раздался стук в дверь. Я подскочил спросонья, и лежавшая рядом Марта прошипела злобное проклятие.

– Филипп! – послышался из коридора до омерзения бодрый голос маэстро Салазара. – Пора ехать в табор!

– Убирайся! – крикнул я, падая обратно на подушку.

Микаэль тут же постучал вновь.

– Фили-и-ипп! Давно рассвело! Пора ехать!

– Ради милости небесной, Мик, сгинь! – взмолился я. – Мне надо выспаться! Я только глаза сомкнул!

Но бретер оказался непоколебим.

– Упустим время – сарциане разбредутся по городу. Потеряем весь день.

Я не удержался от страдальческого стона, сел и спустил ноги на пол.

– О чем он говорит, Филипп? – насторожилась Марта.

– Рабочие дела, – отмахнулся я и принялся одеваться.

Девчонка перевернулась на бок и спросила:

– Поехать с вами?

– К сарцианам? – фыркнул я. – На кой? Лучше голову Уве посмотри, шишка у него будь здоров.

Маэстро Салазар вновь протянул:

– Фили-и-ипп!

– Да иду я уже! Иду! – рявкнул я. В стену заколотили, призывая нас к тишине, но стоило только выругаться в голос, и стук немедленно стих.

От вчерашней непогоды не осталось и следа, небо сияло чистейшей синевой, заметно потеплело. Плащ я надевать не стал, ограничился сорочкой, стеганым жакетом, кольчугой и камзолом. Да уж – без кольчуги теперь никуда. И без пистолей с жезлом – тоже.

Когда распахнул дверь и вышел в коридор, Микаэль встретил меня широченной улыбкой, в искренность которой не поверил бы даже наивный младенец.

– Ты просто не желаешь похмеляться в одиночку! – бросил я и зашагал к лестнице.

– Вовсе нет! – уверил маэстро Салазар, поспешив следом. – Этот паршивый городок у меня уже сидит в печенках! Хочу поскорее отсюда убраться!

– Ты столько пьешь, что у тебя печени давно нет!

– Несправедливые слова ранят в самое сердце!

– Какое еще сердце? Ты родился бессердечным! – заявил я и велел уже хлопотавшему по хозяйству владельцу таверны отправить кого-нибудь вывести из конюшни наших лошадей.

Несмотря на ранний час, в общем зале оказалось многолюдно. Подручные Блондина заняли пару крайних столов и встречали новый день, поминая погибших товарищей, а люди из команды магистра Прантла с красными от недосыпа глазами завтракали и негромко обсуждали последние новости. Самого Рыбака я перехватил на выходе из таверны и, не удержавшись от невинной шуточки, спросил:

– Как улов, Мориц?

Магистр только глаза в ответ закатил, но я и не подумал отстать от него и вышел на улицу следом.

– Процесс будет не из легких, – поведал там мне Мориц Прантл. – Отравившийся школяр так и не очнулся, его приятели молчат, словно… – он позволил себе кривую ухмылку, – рыбы. Во флигеле отыскалось несколько трактатов во славу солнца, явные новоделы, написанные на вульгарном староимперском, но без признательных показаний задержанных доказать вину будет архисложно.

Я пожелал Рыбаку удачи и вернулся в таверну, а там, дабы проучить Микаэля, потребовал нести к перловой каше и яичнице с беконом не традиционный для завтрака графин вина, а кувшин пива. Маэстро Салазар с укором посмотрел на меня, но протестовать не стал. Это было воистину странно. Обычно по утрам злой на весь белый свет южанин не упускал возможности затеять свару, а когда ему не давали повода поскандалить, находил его сам. Подобное смирение наводило на нехорошие подозрения.

– Выкладывай, что стряслось! – потребовал я, окончательно уверившись в мысли, что столь ранней побудке обязан отнюдь не только желанию подручного полюбоваться моей заспанной физиономией.

Микаэль хмыкнул и отложил ложку в сторону.

– Пока ты вчера общался в ратуше с важными сеньорами, я завернул в один недурственный кабачок неподалеку и стал невольным свидетелем крайне интересной беседы.

– Ну? – поторопил я подручного.

– Сарциане со дня на день двинутся в путь. Как бы даже не сегодня.

– Серьезно?

– Первый раз слышишь, что эти бродяги колесят по всей империи? – усмехнулся Микаэль, приложился к пивной кружке и поспешил меня успокоить: – На самом деле все не так плохо. Под Риером зимуют сразу несколько дружественных семей. С наступлением тепла они начинают разъезжаться, но кто-то непременно остается присматривать за местом.

– Только вот этот кто-то мог приехать недавно и знать ничего не знает о старой ведьме с бельмом на глазу, – понимающе кивнул я.

– Именно! – кивнул маэстро Салазар, откусил жареной колбаски и невнятно пробормотал: – И поскольку мне хочется поскорее убраться отсюда подобру-поздорову…

– Да понял я! Понял! Сейчас позавтракаем и поедем.

Наскоро перекусив, мы взобрались на подготовленных к выезду лошадей и уже знакомым маршрутом поскакали к табору сарциан. Выдувший кувшин пива Микаэль поначалу расточал встречным горожанкам улыбки, но очень скоро начал с интересом приглядываться к глухим переулкам. На его беду, в старых кварталах оказалось слишком людно, а в трезвом состоянии справлять на всеобщем обозрении нужду маэстро полагал ниже собственного достоинства. Так и промучился всю дорогу.

– Знаешь, я был лучшего мнения о Рыбаке, – желчно произнес он, когда мы проехали таможенный пост и на смену цокоту копыт по мостовой пришло влажное чавканье дорожной грязи. – С Блондина спрос небольшой, его дело – убивать, но магистр-расследующий обязан думать на два хода вперед и считать карты.

– Ты про вчерашний штурм? Не соглашусь.

– Штурм?! – фыркнул Микаэль. – Чистой воды самодеятельность! Солнцепоклонники не приемлют магии, их можно было просто усыпить! Не такие это сложные чары! У Рыбака было три ритуалиста, да и Уве чего-то да стоит! Еще и Сурьма!

– И снова не соглашусь, – покачал я головой и зевнул так, что едва не вывихнул челюсть. – Нет, ты прав – усыпить простеца проще простого. Но для этого его надо видеть. Истинное зрение не панацея – стены ослабляют действие чар, и расстояние там было немалое, пришлось бы работать по площадям. Размеры флигеля требовали построения составной схемы с разносом в пространстве. Да и случилось все слишком быстро.