– Так стоило подготовиться! – продолжил упорствовать бретер.

– Стоило, – согласился я. – Но теперь-то что?

– Теперь? Теперь Рыбаку достанутся все лавры, а мы так – сбоку припека!

– Мориц берет к себе Уве.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок! А Блондин тоже хорош, все на свете прозевал!

Вот так, перемывая косточки коллегам, мы и добрались до облюбованного сарцианами пустыря. Там стояли пустые шатры, кое-где еще чадили угли, на кучах рванья дрыхли обобранные до нитки пьянчуги, рылись в объедках собаки. Фургоны с латаными-перелатаными цветастыми тентами и раскрашенными бортами стояли на отшибе. Внутри их круга готовилась на кострах еда, кто-то починял упряжь, кто-то подковывал лошадей. Мужчин было мало, в основном по хозяйству хлопотали немолодые женщины, им помогали девочки-подростки.

Нас заметили загодя, а стоило только спешиться и войти в круг фургонов, девчонки шустро разбежались по повозкам, на смену им выбрались древние морщинистые старухи. Их взгляды начали давить столь ощутимо, что невольно возникло ощущение, будто само пространство сгустилось и приходится прорываться через липкую и неприятную, пусть при этом неосязаемую и незримую паутину. По спине побежали мурашки, захотелось развернуться и уйти. К этому подталкивало само эфирное поле, ставшее колюче-враждебным.

Я даже шага не замедлил, как шел, так и продолжил идти, небрежно помахивая волшебной палочкой; Микаэль не отставал, но всякий, к кому бы мы ни обратились, лишь отворачивался или бросал презрительное «не понимаю». Нам здесь были определенно не рады. Хуже того – ни один из присутствующих не походил на того, кого имело смысл хватать за грудки и стращать всеми карами небесными, а потому не было никакой возможности пустить в ход мое самое действенное оружие – блеф.

– Как же мне не хватает тебя, Хорхе! – простонал я, вздохнул и сказал: – Жги, Микаэль. Не сдерживай себя.

Маэстро Салазар с довольным видом ослабил завязки штанов и принялся мочиться на колесо фургона, негромко при этом напевая:

Осквернения фургона сарциане стерпеть не смогли, и морщинистая старуха с пронзительно-черными глазами предупредила:

– Отсохнет у тебя конец, охальник!

– Отсохнет – в монахи пойду, а то сейчас с целибатом беда! – спокойно ответил Микаэль.

– Руки отсохнут и ноги!

– А вот это зря… – проворчал маэстро Салазар, разворачиваясь.

Сарцианка суетливым движением поддернула подол черного платья, струя бретера окропила лишь носки стоптанных деревянных башмаков. Спешно отступив, старуха сложила пальцы в затейливую фигуру и принялась что-то нашептывать, но маэстро Салазар только расхохотался. Стряхнув последние капли, он оправил штаны и продекламировал:

Пустое бахвальство? Не совсем. Когда из-за фургонов начали выходить молодые парни в кожаных жилетках, я переложил волшебную палочку в левую руку и поправил ею шляпу, а после резко бросил вниз, да так, что загудел воздух. И не только воздух! Вспыхнул и заискрил сам эфир! Магический жезл в клочья разорвал сотканную из ненависти паутину взглядов, незримая стихия колыхнулась и забурлила, толкнулась в стороны невидимыми волнами, заставила замереть на месте всех, кто оказался поблизости. Зацепило даже маэстро Салазара, а трава у наших ног и вовсе стремительно пожухла и увяла.

– Барон! – рявкнул я, спеша сполна воспользоваться всеобщим замешательством. – Граф, князь или кто ты здесь! Выйди, поговорим! Поверь, никому не понравится, если мне придется вернуться сюда со стражей!

Один за другим обитатели табора начали сбрасывать оцепенение и возвращаться к прерванным занятиям, чернявые молодчики разом потеряли ко мне всякий интерес и разошлись по округе. Жизнь пошла своим чередом, будто мы с Микаэлем попросту перестали существовать.

– Фиаско! – вздохнул маэстро Салазар. – Если у тебя в рукаве не припрятан козырь, лучше нам отсюда уйти.

Я усмехнулся и кивком указал бретеру за спину. В сопровождении пары жилистых парней к нам важно шествовал невысокий, но крепкий широкоплечий сарцианин в щегольских сапожках, кожаных штанах и надетом на голое тело длиннополом камзоле с отпоротыми рукавами. Был он уже немолод, в короткой бородке и курчавых волосах обильно серебрилась седина. Подчеркивая статус, на груди солидно покачивалась толстая золотая цепь, а мощные запястья опоясывали широкие браслеты; хватало и массивных перстней на коротких толстых пальцах.

– Кто вы? – с ходу потребовал объяснений местный заправила.

– Вселенская комиссия по этике! – объявил я. – Магистр вон Черен!

– Чего надо? – последовал новый, ничуть не более вежливый вопрос.

– Ведьму. Старую сарцианскую ведьму с бельмом на глазу.

– Здесь нет никаких ведьм!

– Той ведьмы здесь нет, – поправил я собеседника. – Она в городе.

– Так ищите в городе, а нас оставьте в покое! – заявил седой и демонстративно скрестил на груди руки, словно желал отгородиться от меня и моих расспросов.

Я кивнул:

– Могу поискать и в городе. Только тогда придется объяснять всем и каждому, чем сарцианка привлекла внимание Вселенской комиссии в то время, как ведется следствие о похищениях и убийствах девиц. Пойдут слухи, горожане примутся искать виноватых и начнут именно отсюда.

– Мы не причастны к похищениям!

– Сложно доказать собственную невиновность, когда на шее затянута петля, – вступил в разговор маэстро Салазар, а после для наглядности сделал характерный жест рукой, склонил голову набок и высунул изо рта язык.

Сарцианин ожег его злобным взглядом, но вступать в перепалку посчитал ниже собственного достоинства и обратился ко мне:

– Никто вам не поверит! Девушки пропадали и у нас!

– Вот и мотив, – растянул я губы в бесстрастной улыбке. – Месть! Похитили одну из вас, вы похитили дюжину!

Седой резко шагнул вперед, нацелил на меня указательный палец и негромко, но веско произнес:

– Не надо так!

– Расскажи о ведьме! – потребовал я. – И объясни, почему ей позволили забрать дочь одного из вас. Тогда мы уйдем.

Ответа пришлось ждать долго. Сарцианин нахмурился, на скулах у него заходили желваки, грубое лицо потемнело.

– Долг крови, – наконец вымолвил седой, стиснув немалых размеров кулаки. – Это все долг крови…

От Хорхе мне доводилось слышать о подобных вещах прежде, поэтому я не стал ставить под сомнение слова собеседника и сразу перешел к сути.