Король Джордж V, услышав, что Клемми очень слаба после родов и не может посетить его коронование 22 июня, организовал для нее, в знак большого уважения к Уинстону, особый экипаж, который доставил ее на место коронации и незаметно увез домой, спасая ее от шума и долгого ожидания в скученной толпе.

В октябре 1911 года Уинстон был назначен Первым лордом Адмиралтейства. Это был пост, на который ему часто намекали и который идеально подходил характеру Уинстона с его организационными способностями, которые он мог проявить в случае войны. Клемми уже привыкла появляться вместе с мужем в общественных местах и разделять с ним исполнение общественного долга. 18 ноября она присутствовала в Девонпорте при спуске на воду броненосца Центурион.

Их официальным местом проживания стали квартиры в большом и престижном Адмиралтейском доме.

Уинстон начал работу с начальником главного морского штаба (Первым морским лордом) – адмиралом сэром Джоном (Джеки) Фишером, в тот период, когда военно-морские силы Великобритании переживали большой подъем в связи с переходом королевского флота на использование броненосцев класса дредноут. Уинстон хорошо понимал роль военно-морского флота во время военных конфликтов и делал все возможное, чтобы держать флот в абсолютной готовности на случай войны. Как и многие другие, он наблюдал за наращиванием немцами военно-морской мощи под руководством кайзера Вильгельма II и ожидал, что разразится война с Европой, поделенной на два политических военных союза. Небольшой политический кризис мог повергнуть весь континент в состояние войны.

Уинстон обосновался в своей новой роли Первого лорда Адмиралтейства. На этом посту он пробыл до мая 1915 года.

Между тем Уинстон и Клемми, а также Джек и Гуни, вместе со всеми детьми, отправились отдыхать на морское побережье. Все особые праздники, такие как Пасха и Рождество, они проводили в Бленхеймском дворце. Клемми и Гуни были в хороших отношениях и вместе занимались воспитанием детей настолько часто, насколько позволяли время и обстоятельства.

К осени 1912 года Гуни опять была в положении. 25 мая 1913 года она родила второго сына. Крещение проходило в Вестминстерском кафедральном соборе, и Уинстон был крестным отцом. Там получилась одна забавная история, о которой любил рассказывать Перегрин. Гуни прошла ближе к алтарю и начала молиться, в то время как священник, выполнявший крещение, спросил у присутствующих: «Какое имя будут давать ребенку?» Кто-то сказал: «Генри», а Уинстон предложил свое имя – «Уинстон». Гуни не слышала этого разговора, и когда она вернулась к месту крещения ребенка, то увидела, как священник поливал младенца водой и произносил его имя – «Генри Уинстон». Гуни намеревалась назвать мальчика Перегрином. Это мужское имя существовало в роду Берти с 1570 года. Ей не понравилась эта импровизация с именами, и ребенка переименовали в Перегрина, и этим именем его называли всю жизнь. Его четырехлетний брат Джонни не мог правильно произносить имя «Перегрин» и называл его «Пебин». И в семье за мальчиком закрепилось это ласковое прозвище.

В начале апреля 1913 года отношения между Дженни и Джорджем достигли последнего предела. Ему опять вскружила голову любовь к миссис Патрик Кэмпбелл, и в случае отказа ему в разводе со стороны Дженни он собирался унизить ее в глазах общества, начав бракоразводный процесс по своей инициативе. Дженни была хозяйкой светских приемов и в прошлом – женой сына герцога Мальборо, а также, в настоящее время, матерью старшего члена кабинета министров. Позор по поводу второго развода по причине абсолютного распада брака был просто невыносим для Дженни. Им был предоставлен развод на основании супружеской измены, имевшей место в июле, но Джорджу пришлось ждать долгих девять месяцев, прежде чем он смог жениться на миссис Патрик Кэмпбелл. Именно Джек опять разбирался с запутанными финансовыми делами разведенной пары.

Отношения в семье Черчиллей дошли до критического состояния, когда в начале февраля 191-4 года Джек сделал удивительное открытие. Оказалось, что его мать многие годы обманывала своих сыновей, скрывая от них настоящие условия завещания лорда Рэндольфа. Он передал свое имение в доверительное управление с правом для своей жены извлекать доход от имущества при ее жизни и после смерти передать это право своим сыновьям и их детям, но при этом была одна оговорка:

Уинстон и Джек и не представляли, что они имели право пользоваться частью дохода от имущества уже с 1900 года, когда Дженни вступила во второй брак[442]. В длинном письме к матери от 14 февраля Джек излил весь свой гнев по поводу этого открытия:

Уинстон и Джек в течение почти двадцати лет считали, что отец не предусмотрел для них после своей смерти никакого содержания; и в течение четырнадцати лет мать присваивала себе положенные им половины долей полного наследства. Если бы Джек, вернувшись с англо-бурской войны закаленным в боях солдатом, получал свою долю в 600 фунтов стерлингов / [2800] долларов, начиная с 1901 года, то он мог бы стать профессиональным военным. Эта доля его наследства вместе с армейским жалованьем позволила бы ему добиться своей любимой карьеры военного и при этом иметь приличные средства к существованию.