К великому для нее разочарованию, это оказалось неправдой. В магазине, осмотрев флакон и продегустировав аромат, ей сказали, что не делали ничего подобного. Но очень просили дать адрес того парфюмера, кто их делал, если Таня его найдет. Не зная, что и думать, она вышла из магазина и почти сразу наткнулась на витрину ювелирного, на выставленные там бриллианты.

После разговора с Японцем Таня подкупила прислугу и выяснила, что ночью в магазине охраны нет, а в двери самый простой замок, потому что магазин оснащен новейшей электрической сигнализацией, подключенной прямиком к участку милиции. Стоило кому-нибудь лишь тронуть дверь или разбить стекло, как в участке раздавался сигнал и на место выезжали охранники.

Таня потрудилась на славу. Явившись в магазин под видом покупательницы, она разыграла очередной спектакль и нашла место, где находился провод. Затем она отправила Шмаровоза к электрику с фабрики, который подсказал, как именно отключить в доме электрические пробки. План нападения был готов, и Таня собрала своих людей, чтобы им поделиться.

– Таким образом нам нужно повредить пробки, перерезать провод, открыть отмычками дверь и забрать бриллианты, выставленные в витрине. Все просто. И если нет возражений, я предлагаю идти в эту ночь, пока нас кто-нибудь не опередил.

Возражений не было. И Таня вместе со своими людьми стала готовиться к ночи. Было решено, что идут пятеро: Шмаровоз, сама Таня, Зима в качестве охранника, Колька-Жмых, который будет стоять на шухере, и новый член банды по кличке Кошак. Он будет сидеть в пролетке и править лошадьми. Кошак должен был заменить Подкову, который лежал в Еврейской больнице с ребром, сломанным лошадью, – ее он пытался украсть на Привозе. Хрящ тоже не мог идти – его выпросил Японец в качестве охранника в ресторан, потому что вся его банда в полном составе собиралась в эту ночь брать крупный банк, и ему нужны были люди.

Хрящ должен был следить за порядком в ресторане – как старейшему вору, Японец ему доверял. Кроме того, Японец доверял и Тане и мог положиться только на человека из ее окружения.

Ночь была теплой и светлой: яркая серебристая луна заливала все пространство вокруг с такой силой, что временами было видно, как днем, и Таня в раздражении кусала губы.

Пролетка остановилась почти рядом с дверью магазина. Колокол на церкви пробил три часа ночи. Вокруг не было ни души. Кошак осадил лошадей, и те застыли, подчиняясь его железной руке. Следовало отдать должное – лошадьми Кошак правил умело.

Первым из пролетки выпрыгнули Зима и Колька-Жмых. Вытащив пушки, они, осторожно оглядываясь, подошли к витрине ювелирного. Вокруг по-прежнему не было ни души. Таня и Шмаровоз завернули за угол дома.

– Видишь две круглые плошки на стене? – указал Тане рукой Шмаровоз. – Это и есть пробки. Щас я их…

Подняв с земли камень, он расколотил сначала одну, затем другую пробку.

– Готово. Чтобы их починить, нужно будет время. Так что не скоро. Можем идти, – сказал он.

Они вернулись к магазину, и Таня показала Шмаровозу провод, тянущийся вдоль дверного косяка. Подставив под него щепку, Шмаровоз аккуратно перекусил провода кусачками.

– Если это тот провод. А если нет? – вдруг нахмурился он. – Не нравится мне за это. Никогда с таким гембелем не работал.

– Что тебе не нравится? – опешила Таня.

– Слишком тихо вокруг. Не за тот фасон. Даже собака не забрешет. Ты смотри – Ришельевская, буржуйский район, буржуи до полночи в ресторане гуляют, а здеся ни слуху ни духу, как повымерло все. Да еще и проводов понатыкано…

Таня пожала плечами, но слова Шмаровоза все-таки ее зацепили, и она скомандовала:

– Работаем быстро! За все пару минут! Шмаровоз, вскрывай дверь!

Вытащив связку отмычек, Шмаровоз принялся пробовать их на замке и очень быстро открыл дверь – она поддалась на второй же отмычке. Они вошли внутрь. Шмаровоз зажег фонарь.

– А где Кошак? – вдруг произнес Зима. Он шел последним и обернулся как раз в тот момент, когда на улице раздался какой-то подозрительный звук, напоминающий топот копыт. – Эй, а Кошак-то уехал…

И действительно: в том месте, где стояла пролетка, была пустота.

– Струсил, сопляк… твою… – Колька-Жмых сплюнул на пол, – вот, как поймаю, я ему шею намылю, босоте! Струсил, собачья харя! За всю печенку ему, падле, выем!..

– Не нравится мне всё это, – снова бормотнул Шмаровоз. – Ох не нравится…

– Быстрее… – Таня буквально ногой подтолкнула к витрине Зиму, который быстро выломал внутреннюю деревянную раму, отделявшую витрину от помещения.

Раздался громкий треск, бандиты принялись собирать украшения с бриллиантами в мешок, который держала Таня. Все шло быстро и гладко. Оставалось снять с подушечки последнее колье, как вдруг витрина разлетелась со страшным грохотом.

От неожиданности и страха Таня закричала. В помещении появились какие-то люди. Кто-то запрыгнул сквозь разбитую витрину, кто-то забежал через дверь. Тишину прорезал страшный грохот выстрелов. Таня видела, как, широко раскинув руки, вниз с грудью, развороченной выстрелами, рухнул Колька-Жмых. Как пуля попала в голову Зиме – прямо в лоб, окрасив белый цвет в пронзительно красный. Как пули прошили тело Шмаровоза – две в руку, одна в грудь, и он стал оседать. А когда упал, громко зазвенели высыпавшиеся из кармана отмычки. Страшно крича, Таня металась в темноте, пытаясь спастись от выстрелов…

Кто-то вырвал из ее рук мешок с драгоценностями. Затем ее больно схватили за волосы и швырнули головой о стену. Ударившись затылком, Таня почувствовала, как ее рот наполняется горячей кровью. Потом на несколько секунд все провалилось в темноту…

Когда она пришла в себя, увидела, что лежит возле стены. Над прилавком склонились трое мужчин, внимательно рассматривая содержимое мешка. Одним из них был Акула: Таня узнала хищный оскал его зубов, острое лицо. Двое других тоже были его люди.

Акула запускал руки в мешок, жадно перебирал украшения, вытаскивал их на свет. Лицо его было отвратительным – все человеческие чувства перекрывало выражение алчности и жадности.

Пытаясь подняться на ноги, Таня пошевелилась. Но в голове сразу же почувствовала острую боль. Она слабо застонала. Все трое обернулись к ней.

– Очнулась, сучонка, – ухмыльнулся один из мужчин, взглянув подобострастно на Акулу. – Замочить эту подстилку Японца?

– Ты погодь. Я сам.

Быстро подойдя к Тане, Акула схватил ее за волосы и рывком поднял на ноги. Таня почувствовала, как по ее лицу потекла кровь. Боль была невыносимой. Она попыталась вырваться, но Акула больно заломил ей руку и развернул к себе лицом.

– У, тварь! – Он сильно ударил ее в лицо кулаком.

Таня почувствовала, что сейчас захлебнется кровью – Акула разбил губу. Это было не только больно, но и унизительно.

– Шо ты возишься? – Один из бандитов вытащил револьвер. – Башку сучке прострелить, и всего делов.