...

«Перевоспитание» короля окончательно сформировало характер отношений между Вильгельмом и Бисмарком. «Уговорив» или «убедив» короля, Бисмарк совершил деяние, достойное настоящего исповедника или любимого сына, заставив монарха отказаться от приглашения, принять которое требовало все его воспитанное традицией королевское существо. Такая доверительность, напряженность и эмоциональность переживаний обычно свойственна очень близким людям. Бисмарку удалось переубедить Вильгельма I, видимо, потому, что король в глубине души почувствовал: этот настырный Бисмарк ему нужен. Он уже не мог без него обойтись. Мне пришла в голову такая мысль: Бисмарк, очевидно, начал играть роль «хорошего сына», на которого все меньше и меньше походил кронпринц Фридрих Вильгельм, попавший под влияние английской принцессы. Триумф, одержанный над королем Пруссии в августе 1863 года, Бисмарк мог с полным правом считать своим самым важным достижением за всю карьеру. Если бы Бисмарк потерпел неудачу, то наверняка не остался бы министром, о чем он, собственно, говорил и вдовой королеве Елизавете. В критический для будущего Германии момент ее судьба решалась не министерствами, не указами, не армиями, а одной лишь магической силой «суверенной самости» Бисмарка. Этот, по выражению Трейчке, «пустой юнкер» в августе 1863 года подавил волю короля и удерживал его во власти своей самости еще двадцать пять лет до самой смерти монарха, уже не только короля Пруссии, но и германского императора. Мое объяснение, может быть, и не удовлетворит читателя, но какая-то таинственная сила, исходившая от личности Бисмарка, все-таки действительно влияла на короля. Если бы король согласился участвовать в съезде князей, а Бисмарк, протестуя, ушел в отставку, то история Германии, да и всего мира могла сложиться совершенно иначе, и этого тоже нельзя отрицать.

29 августа 1863 года Бисмарк сообщает Иоганне о том, что королем завладела «интрига», и поясняет:

...

Между Бисмарком и королем установились особые эмоциональные отношения. После нервных потрясений, которыми сопровождалась борьба с «интригами» Вильгельма, Бисмарк чувствовал себя раздраженным, измотанным и подавленным. Регулярность, с которой возникали «интриги» и эмоциональные разрывы с королем, успехи перемежались с неудачами, а угрозы отставки – со спонтанными желаниями покойной деревенской жизни, позволяет нам говорить о своеобразной психологической модели поведения, управлявшей взаимоотношениями двух личностей вплоть до самой смерти одной из них в марте 1888 года. При этом во время эмоциональных кризисов король действительно опасался, что Бисмарк подаст в отставку и «бросит» его.

Князьям, собравшимся во Франкфурте, был необходим ответ Пруссии, и 1 сентября 1863 года двадцать четыре сюзерена формально обратились к Вильгельму I с просьбой присоединиться к ним в реформировании Германского союза. Король передал их послание в государственное министерство, которое 15 сентября отправило ответ с перечнем условий, включавших в первую очередь требование реформировать и систему представительства, звучавшее таким образом:

...

Угроза всеобщего избирательного права для народов Германии на корню загубила австрийский проект. Если заговорит вся нация, тогда лишатся власти правители малых государств, а отдельные нации, подданные Габсбургов, обретут больше силы для борьбы за представительство и автономию. Австрийское правительство XIX века не могло согласиться с таким вариантом развития событий. Здесь тоже мы видим пример действенности тактической ловкости Бисмарка. Противополагая народы и сюзеренов, национальности и Габсбургов, он обеспечивал Пруссию, то есть себя, преимущественными позициями. Если князья пойдут на уступки, то жить им будет легче, если будут артачиться, то накликают на себя беду.

С такой же тактической сноровкой Бисмарк вдруг проявил интерес к новому движению солидарности рабочего класса, которое возглавлял харизматичный и деятельный Фердинанд Лассаль (1825–1864). Либералы-буржуа, обладатели капиталов, последователи Адама Смита и приверженцы «манчестеризма», создавали проблемы Бисмарку в прусском парламенте. Если «нация», по его замыслу, должна была обезоружить германских князей, то организованные рабочие могли перебороть либеральный средний класс – классическая бисмарковская стратегия альтернатив. Лассаль устраивал Бисмарка еще и тем, что пользовался популярностью и умел заворожить аудиторию, как никто другой во всей Пруссии. Герман Онкен в историческом жизнеописании Лассаля странный альянс Бисмарка и лидера рабочего движения обосновал наличием общего врага – партии прогрессистов, сторонников свободной торговли и «манчестеризма»: «Больше всего Бисмарк нуждался в том, чтобы прогрессисты лишились массовой поддержки, прежде всего в низших слоях общества… Поэтому правительство сочло это движение (социалистов Лассаля) для себя полезным, да и расходились они далеко не по всем принципиальным вопросам»43.