Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В августе 1863 года король и Бисмарк решили снова пойти в наступление на либералов и провести очередные «конфликтные выборы». 2 сентября 1863 года ландтаг был распущен. Кронпринц не одобрил ни выборы, ни политику репрессий. Он написал об этом Бисмарку, и между ними состоялся откровенный разговор, содержание которого Бисмарк изложил в мемуарах:
...
«Я спросил его, почему он держится так далеко от правительства, – ведь через несколько лет это будет его правительство; если он имеет несколько иные принципы, то ему следовало бы не быть в оппозиции, а подумать о том, как бы содействовать (будущему) переходу. Он резко отклонил это, предполагая, по-видимому, что я хотел подготовить себе почву для перехода на службу к нему. На протяжении многих лет я не мог забыть того враждебного выражения и олимпийского величия, с каким это было сказано; я до сих пор вижу откинутую назад голову, вспыхнувшее лицо и взгляд, который он бросил на меня через левое плечо. Я подавил свое собственное волнение, подумал о Карлосе и Альбе (акт II, сцена 5) [47] и ответил, что говорил в приливе династических чувств, желая снова наладить более близкие отношения между ним и отцом в интересах страны и династии, коим вредит происшедшее между ними отчуждение… Я выразил надежду, что он отбросит мысль, будто я стремлюсь со временем сделаться его министром; этого никогда не будет. Он так же быстро успокоился, как и пришел в раздражение, и закончил разговор дружескими словами» [48] 80.
Закручивание гаек коснулось и вооруженных сил, когда король выпустил директиву: «Дальнейшее участие армии и флота в выборах противоречит духу и назначению конституции. Считаю это неуместным»81. А 7 октября Бисмарк направил государственным служащим еще один приказ, ограничивающий их права. Текст был напечатан в только что учрежденной правительственной газете «Провинциель корреспонденц»:
...
«Согласно положениям закона, всем лицам, находящимся на военной и государственной службе, помимо долга как подданных короля, надлежит проявлять особую верность и повиновение в дополнение к своим служебным обязанностям. Проявление верности и повиновения несовместимо с участием в партийной политической деятельности, направленной на принижение, ограничение и свержение правительства, назначенного королем и действующего от его имени. Элементарный здравый смысл подсказывает, что явное пренебрежение обязанностями несовместимо с пребыванием на службе»82.
20 и 28 октября состоялись первый и второй раунды выборов в ландтаг. Вагенер и Бланкенбург были избраны депутатами в Бельгарде (Померания), в округе Клейста. «Провинциель корреспонденц» торжествовала:
...
«Маленький отряд из одиннадцати консерваторов, действовавших в прежней палате, вырос сразу в четыре раза. Среди новых депутатов-консерваторов мы видим несколько блистательных и боеспособных лидеров тех, кто предан королю»83.
Результаты выборов на самом деле были неутешительными для министерства Бисмарка. Сдвиг влево продолжился, как и в 1862 году. Прогрессисты получили 141 место, увеличив свое представительство на шесть человек. Численность других либералов возросла с 96 до 106 человек, а «конституционалисты», самая большая фракция в 1858 году, либералы «новой эры», испарились полностью. Правда, теперь в парламенте уже было не одиннадцать, а тридцать пять консерваторов84.
6 ноября Ганс фон Клейст-Ретцов послал своему другу вдохновляющую цитату из Библии. Он написал:
...
«Вчера я прочитал в Откровении, глава 2, стих 27: “Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками,
И будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и я получил власть от Отца Моего”» [49] .
Бисмарк пометил на полях: «О, этот Ганс, Божий громовержец!»85
9 ноября 1863 года Вильгельм I открыл сессию ландтага тронной речью. Король дал ясно понять, что согласится только на такой законодательный акт, который будет обеспечивать содержание существующей структуры армии86. Верхней палате – палате господ – понравилось выступление монарха. Большинством голосов – 72 к 8 – пэры приняли обращение к королю, подготовленное Гансом фон Клейстом. В нем особо отмечалось:
...
«Правительство вашего величества в полном соответствии с обязанностями, возложенными на него королевской властью как первоосновой нашей конституции, пунктуально соблюдая конституцию и существующее законодательство и в то же время не располагая утвержденным государственным бюджетом, счастливо отвратило грозившую нам опасность, а именно твердо придерживаясь политики реорганизации армии, отказ от которой означал бы предательство государственных интересов»87.
Демонстрируя либералам некоторую уступчивость, правительство отменило эдикт о печати. Обе палаты приветствовали этот шаг, хотя правительство одновременно заявило о своем неизменном убеждении в том, что «эдикт от 1 июня, позволяющий обеспечивать общественную безопасность и управлять чрезвычайными ситуациями, крайне необходим и абсолютно конституционен»88. Тупик сохранялся.
Преодолеть его помогли внешние факторы. 15 ноября 1863 года умер Фредерик VII, король Дании, не оставив после себя наследника. Проблемы, возникшие в связи с наследованием датского престола, дали Бисмарку прекрасную возможность для того, чтобы зажать внутреннюю оппозицию успехами за рубежом. 18 ноября новый король, названный Кристианом IX, подписал конституцию, согласно которой Шлезвиг инкорпорировался в Датское королевство. Разгорелся первый международный кризис, которого давно жаждал Бисмарк. Еще на исходе 1862 года он писал о датской проблеме:
...
«Совершенно ясно, что развязать датский узел можно только одним способом – войной. Предлог для такой войны найти несложно…
Мы не избавимся от неудобств Лондонского протокола, подписанного с Австрией, пока не отречемся от него в результате войны…
(Но) Пруссия не заинтересована в войне… за Шлезвиг-Гольштейн ради того, чтобы возвести на престол нового великого герцога, который будет голосовать в (Германском) союзе против нас, боясь нашей аннексии, и чье правительство охотно превратится в объект австрийских интриг, а сам он позабудет даже поблагодарить Пруссию за свое возвышение»89.
Для начала Бисмарк согласовал с австрийцами общую позицию в отстаивании прежних договоренностей о наследовании и статусе герцогств Шлезвиг и Гольштейн. 28 ноября 1863 года Пруссия и Австрия направили датскому правительству совместный протест, отвергающий самовольство Дании, со ссылками на договоры 1851 и 1852 годов90.
Проблема Шлезвиг-Гольштейна имела репутацию самой невразумительной. Лорд Пальмерстон, как принято считать, сказал: «Только три человека понимали проблему Шлезвиг-Гольштейна. Один из них уже умер, другой – свихнулся, а я – запамятовал». Типично пальмерстонское преувеличение. На самом деле в ней не было особых неясностей. Датская монархия основывалась на традициях абсолютизма, а наследование престола могло осуществляться и по женской линии. В двух исторических герцогствах Шлезвиг и Гольштейн соблюдался салический закон, по которому наследником могло быть только лицо мужского пола. Вдобавок ко всему герцогства исторически «склеились» друг с другом по формуле Up ewig ungedeelt (нераздельны на века), хотя на практике Гольштейн входил в Германский союз, а Шлезвиг не был членом конфедерации, и король Дании на правах герцога Гольштейна участвовал в решении всех вопросов, связанных с деятельностью союза. Когда революция 1848 года привнесла в Данию конституционализм, король Фредерик VII объявил о включении герцогств в состав королевства. Революционный германский парламент во Франкфурте решил отстоять национальные интересы, и началась война, которую вели в основном прусские войска и которую Пруссия прекратила в одностороннем порядке [50] . Реанимация датской проблемы вполне устраивала Бисмарка. Как отметил Кристофер Кларк в своем исследовании взлета и падения Пруссии, в очередном конфликте с Данией тесно переплелись старые и новые мотивы:
