в лицо ему говорю: «Идиот, да возьми ты уже этот паршивый королевский патент!» А он мне: «Ни-ко-гда!» А я ему: «Но ты же спасёшь от виселицы и свою шею, и наши! Бери патент, сволочь!»

– И что капитан Блад? – переждав восторженные аплодисменты пиратов, влез Кристиан.

– Блад, конечно же, ни в какую! Но я умею быть убедительным, короче, врезал ему раз, он мне дал сдачи, потом мы помирились, я уломал его, и он, скрипя зубами, сдался.

– У-у-ух…

– Так вот, лондонский хлыщ сразу же выдал ему бумажку с печатью от самого короля, и Бишоп чуть не лопнул от злобы, узнав о таком неприятном сюрпризе. Но сделать-то с нами уже ничего не мог! И мы типа как «люди короля» прибыли вместе с Бишопом в Порт-Ройал. Однако этот чёртов полковник не очень нам доверял, так как хорошо знал нашу братию…

– Ва-аще жесть, да?!! – восхищённо простонали все.

– Да, Блад хотел бежать из Порт-Ройала в ту же ночь, но эта собака Бишоп предупредил форт, чтобы за нами хорошенько следили. В конце концов Питер всё же перехитрил Бишопа, хотя на это и потребовалась целая неделя. За это время он тихо подсунул мне трофейный фрегат, я ночью перевёл на него две трети наших людей, и в темноте мы тихо отплыли из Порт-Ройала. А утром капитан Блад на «Арабелле» бросился за мной в «погоню», чтобы «поймать» меня. Понимаете, да?!

– Ха-а, понимаем!!! – многозначительно хмыкнул Ибервиль, сверкая клыками и хлопая по плечу Хагторпа, под одобрительный хохот толпы корсаров.

– Вот в этом-то и заключался хитроумный план Питера. Как именно ему удалось вырваться из порта, пока непонятно, но я твёрдо знаю, что никому на свете не удастся силой задержать нашего дорогого и всеми любимого капитана Блада! Ура-а ему!

– Ура-а-а!!!

Надо признать, что в лице Волверстона человечество, несомненно, потеряло великого альтернативного историка. Пошлый врунишка Эрнест Мулдашев и рядом не стоял. Одноглазый гигант обладал логическим мышлением и богатым воображением, точно зная, насколько можно отклониться в бок от истины и как следовало её приукрасить, чтобы чистая правда вдруг приняла ту единственную форму, которая одновременно соответствовала бы его творческому замыслу и была бы максимально близка к выше описываемым событиям. Короче, язык у него был подвешен, и врать он умел, а литературный талант не купишь и не пропьёшь…

Состряпав для всех корсаров вполне удобоваримое блюдо из правды, фантазий, выдумки и прямой лжи плюс добавив ещё один «героический подвиг» к приключениям Питера Блада, старина Волверстон вскользь поинтересовался, а что же сейчас делает капитан. Ему ответили, что он заперся на своём корабле, и одноглазый культурист едва ли не бегом дунул туда, чтобы, по его выражению, «отрапортовать командованию о своём благополучном прибытии». Все так и поняли.

На красном борту флагманской «Арабеллы» он нашёл своего друга Питера Блада мертвецки пьяным, одного, в большой капитанской каюте. В таком свинском состоянии никто и никогда ещё не видел доброго доктора. Не сразу, не с первого взгляда, но всё-таки признав в Волверстоне Волверстона, он нетрезво рассмеялся:

– Ах ты, старый… м-м… одноглазый волк! – пробормотал он, безуспешно пытаясь приподняться, – наконец-то ты сюда… добрался! Ну и что ты… собираешься делать с-с-с… своим капитаном, а?

Волверстон мрачно взглянул на него. Слишком многое ему пришлось повидать на своём веку, и вряд ли что-либо могло уже тронуть зачерствелое сердце могучего корсара, но вид пьяного в пушечный дым капитана Блада сильно потряс его от пяток до подмышек.

Чтобы как-то выразить свои чувства, Волверстон длинно и сочно выругался ярким ямайским матом, гремучей смесью английских-французских-испанских-голландских выражений, а потом подошёл к столу и уселся в кресло напротив:

– Чёрт тебя подери, Питер, объясни мне, что это такое?

– Ром, – после недолгого раздумья ответил Блад. – Хороший… ямайский ром. Кубанского не было, упс…

– Кубинского, ты хотел сказать?

Он пожал плечами, подвинув бутылку и стакан к другу, но тот даже не взглянул на них.

– Я спрашиваю, что с тобой? Какого морского беса тебя так колбасит?!

– Ром. С рома… – снова ответил капитан, криво усмехаясь, – ну типа это просто ром. Вот видишь, я отвечаю на все… твои… вопросы. А почему ты не… отвечаешь на мои? Что… ты… думаешь делать со мной? Ась?!

– Я за тебя уже всё сделал, – глухо пробурчал Волверстон, – слава богу, что у твоих парней хватило ума держать язык за зубами. Ты ещё достаточно трезв, чтобы понимать, что я говорю?

– И пьяный… и трезвый… и всякий… я тебя понимаю. А т-ты меня понимаешь?!

– Так оторвись уже от бутылки, а то выглядишь, как вампир, высосавший трёх алкашей!

Волверстон в двух-трёх фразах передал ему наскоро сляпанную басню о том, как Питер Блад попал в Порт-Ройал и каким чудом оттуда выбрался. Капитан с великим трудом заставил себя слушать его историю. Не факт, что он всё понял или хотя бы дослушал…

– А мне… а нам всё равно-о! Что… что ты им наплёл, – пьяно кивнул он Волверстону, когда тот закончил. – Спасибо тебе, старый волк… волчара, ты заходи, если что! Спасибо, старина… Всё это… не важно. Чё т-ты от меня хочешь? Я уже не пират и… ник-гда им не буду-у! Кончена-а-а!!!

Он ударил кулаком по столу, промахнулся, чуть не упал, но глаза его яростно блеснули.

– Мы потолкуем с тобой, когда в твоей нетрезвой башке останется поменьше рома, – вставая, решил Волверстон, хлопая себя по коленям, – пока же твёрдо запомни мою версию и не вздумай опровергать мои слова. Не хватало ещё, чтобы меня прилюдно обозвали брехуном!

– Ну, я не-е… не знаю… и… всё неважно!.. всё это не так уж важно… ик!

– Важно! Все они, и даже те, кто отплыл со мной из Порт-Ройала, верят мне, понимаешь ты, пьянь зелёная? Я заставил их поверить! А если они вдруг узнают, что ты действительно согласился добровольно принять королевский патент, то…

– Они устроят-ют мне пр… при… исподню-ю-ю, – старательно выговаривая слова, нетрезво признал Питер Блад, – и чё? И это как раз то, что я за-сл-жил! Ик-ик, разве нет?

– Ну, я вижу, с тобой всё ясно, – проворчал Волверстон, выходя из капитанской каюты. – Завтра поговорим. Если протрезвеешь, конечно…

Разумеется, они поговорили и завтра, но Блад был по-прежнему пьян, так что толку из этого не вышло. С таким же переменчивым успехом они разговаривали раз, ещё раз, ещё много, много раз в течение всего периода дождей, начавшихся в ночь после возвращения Волверстона. До тех самых пор, пока одноглазый офицер не сообразил, что его капитан сходит с ума вовсе не от рома…

Ром был лишь следствием, но отнюдь не причиной. Сердце Питера Блада разъедала совсем другая язва, Волверстон хорошо знал её фигуру, имя и фамилию. Он яростно проклинал все юбки на свете, пил вместе с