Питера Блада, в своё время так ловко слинявший из Порт-Ройала и гонимый сильными попутными ветрами, давно достиг Кайонской бухты. Волей капризницы судьбы он умудрился прибыть в Тортугу даже раньше фрегата, на котором уходили те самые корсары под командой старого волка Волверстона. По правде говоря, весьма посредственного капитана, хоть и крутого рубаки. В мятежной душе бывшего доктора на тот момент царил кромешный ад…

Четыре корабля его эскадры с общей командой в семьсот душ ожидали своего вожака в гавани. Он расстался с ними во время шторма у Малых Антильских островов, и многие всерьёз начали беспокоиться о судьбе Питера Блада. Типа не потонул ли, ась?

Все они радостно приветствовали «Арабеллу», и радость эта была совершенно искренней, в его честь прогремел пушечный салют, а суда эскадры были разукрашены радужными флагами. В те времена это было просто выражением общей радости, а не пышным открытием гей-парада…

Всё население города, взбудораженное шумом, высыпало на мол. Пёстрая толпа мужчин и женщин разных неприличных профессий шумно приветствовала возвращение знаменитого корсара.

Сам капитан Блад, на полусогнутых, с перекошенной физиономией, пьяный в хламину, сошёл на берег только для того, чтобы не обмануть всеобщего ожидания. На лице его застыла мрачная улыбка, а молчал он, потому что ничего внятного сказать не мог. Вот только прибудет Волверстон, и все вопли восторга сразу превратятся в страшные проклятия!

В Тортуге его встретили капитаны Хагторп, Кристиан, вампир Ибервиль и несколько сотен верных корсаров. Он жестом оборвал их приветствия, а когда они начали домогаться с расспросами, предложил им всем пойти лесом, а уже там не спеша дождаться Волверстона, чей доклад полностью удовлетворит их любопытство! Посланные в такую даль капитаны в недоумении отвалили… После чего сам Питер продолжил витиеватый, пританцовывающий путь сквозь пёструю толпу моряков и корсаров, плантаторов и торговцев, англичан и французов, чехов и голландцев, вежливых вампиров, охотников с острова Гаити, лесорубов и индейцев, мулатов, торговцев фруктами, негров-рабов, женщин лёгкого поведения, мелкого жулья и прочих представителей человеческого рода, превращавших весёлую Кайонскую бухту в смешанное подобие Вавилона.

С трудом выбравшись из этой разношёрстной толпы, капитан Блад направился с визитом к д’Ожерону, чтобы засвидетельствовать своё нетрезвое почтение губернатору и его семье. Там он ещё крепко добавил на грудь и на «Арабеллу» был доставлен уже практически в мясо!

Расходясь после короткой встречи с Бладом, корсары поспешно сделали неправильный вывод, что Волверстон должен прибыть с каким-то редким военным трофеем. Но мало-помалу с борта «Арабеллы» начали доходить всякие иные слухи, и радостное предвкушение от грядущей добычи перешло, мягко говоря, в глубокое недоумение от того, где оно есть и что.

Однако небольшой экипаж «Арабеллы» всё же имел хоть какие-то мозги и совесть, старательно молча в тряпочку. Объяснялось это не столько фактом преданности капитану, сколько, скорее, тем, что если Блад будет обвинён в предательстве, то их также осудят, и бесповоротно! Слухи роились, множились и разрастались в преломлённом свете самых фантастических домыслов…

Обстановка накалялась, но едва лишь шлюп геройского одноглазого мятежника встал на якорь, как все бросились к нему за объяснениями. Причём такой дружной толпой, что едва не перевернули его судно прямо в гавани. Да, у Волверстона был только один глаз, но порой видел он им лучше, чем многие другие двумя. И самое большое место в его суровом сердце занимала дружеская любовь к Питеру Бладу. Именно он сумел превратить их общее поражение в эпический подвиг…

Когда его корабль обходил форт, команда сразу увидела красный корпус «Арабеллы», стоящей в бухте на якоре. Волверстон протёр свой единственный глаз, выпучил его снова и всё равно не мог поверить увиденному. Но Дайк, ушедший вместе с ним из Порт-Ройала, дли-и-нным ругательством вслух подтвердил, что они все тут в неслабом ох-х…ренении…

– Дьявол и преисподняя с жареными чертями на шпажке под соусом карри, мамой клянусь, это же «Арабелла» или её призрак?!

Волверстон открыл было рот, но тут же захлопнул его и зажал обеими руками. В том, что перед ними «Арабелла», не было никаких сомнений. Но какого чёрта красный галеон торчит здесь, если всем известно, что он остался на Ямайке? Да и Блад ли командует своей «Арабеллой» или корсары удрали на ней, бросив своего капитана?

Лейтенант Дайк повторил вопрос, и Волверстон буркнул сквозь зубы:

– Чего пристал? У тебя же два глаза, дружище, а у меня только один.

– Но я вижу «Арабеллу».

– Конечно. А ты чего ожидал?

– Э-э, чтоб меня вздёрнули испанцы за пьянку и непристойный вид, – разинув рот, Дайк уставился на него, – а разве ты сам знал, что встретишь тут «Арабеллу»?!

Взглянув на него с хорошо разыгранной иронией, Волверстон нарочито рассмеялся, а затем очень громко, чтобы слышали все окружающие, сказал:

– Конечно! А кого же ещё? «Аврору», что ли?!

Он вновь издевательски фыркнул, словно поражаясь тупости своей же команды, и отвернулся, занявшись швартовкой корабля. Естественно, что Дайк почувствовал себя идиотом, который единственный на корабле чего-то там не знает. Остальные корсары быстренько сообразили, что выглядеть подобными тупицами не хотят, а потому вообще не лезли не в своё дело.

Одноглазый верзила сразу просёк, что по каким-то личным мотивам Блад не стал рассказывать корсарам правду о том, что произошло после того, как шторм оторвал флагманскую «Арабеллу» от других кораблей эскадры. Мысленно Волверстон искренне поздравил себя с этим и на одной импровизации разыграл целый моноспектакль…

– Наш капитан, как всегда, скромничает, – глубокомысленно, сложив огромные руки на груди, заявил он Хагторпу и другим толпившимся вокруг него пиратам, – он никогда не любил хвастаться. А ведь делишко провернул такое, что и сам Морган бы позавидовал!

– О-о-у… – уважительно протянули все.

– Ага-а! Судите сами: встретились мы в море с нашим старым знакомым доном Мигелем и после того, как потопили этого маньяка, по ходу взяли на борт одного лондонского хлыща, который оказался пленником испанцев.

– Круто-о… – загорелся вампир Ибервиль, – а потом?

– Потом выяснилось, что плоскую морду этого придворного шаркуна послал к нам сам король Яков из Лондона. Он предлагал капитану взять поганый офицерский патент, к дьяволу бросить пиратство и вообще вести себя паинькой. Ну, наш горячий Питер, конечно, послал его матом ко всем чертям! Но через два дня мы встретились с ямайской эскадрой в три фрегата по сто пятьдесят пушек на каждом, а командовал ими…

– Кто, кто, ну кто?!

– Жирный дьявол Бишоп!

– Обалдеть… – ахнул Хагторп, хватаясь за сердце, он всегда был сентиментален, – три фрегата и триста пятьдесят пушек, да ещё скотина Бишоп!

– А я о чём?! Только не триста, а четыреста!

– Четыреста пятьдесят. Считать-то мы умеем, – примиряя обоих капитанов, влез всё тот же француз Ибервиль.

– Ой, всё! Короче, всем нам угрожала петля. Ну я пошёл к Питеру и прямо