— Да пока никак, — уныло ответил сын. — Что-то не получается у нас с Арошей.

— Ничего, — похлопал его по плечу отец. — Всё придёт со временем. Ты, главное, старайся!

Седонис в ответ лишь хмыкнул.

В углу толпа болельщиков криками поддерживала Алманиса и Кратиса, боровшихся на руках, сидя за столом.

Крокис что-то оживлённо говорил Заргису о своей новой идее относительно универсального автомата, а глава Совета его внимательно слушал и что-то вставлял по ходу разговора.

Герфис поймал шныряющую под ногами гостей Зорицу и поманил её пальцем.

— Нам надо поговорить, — строго произнёс он.

Они отошли в сторону. Девочка с независимым видом скрестила руки на груди и уставилась на Герфиса.

— Не надо на меня так смотреть, — произнёс Герфис. — И в «гляделки» со мной играть не надо, я в них в детстве наигрался. Лучше скажи мне, почему ты в последнее время грубишь отцу?

— А что, он уже нажаловался? — скривилась Зорица.

— Во-первых, он не жаловался, а попросил поговорить с тобой. С ним самим ты ведь об этом говорить отказываешься. Очень гордая, да? Он что-то не то тебе сказал, а ты теперь таким образом наказываешь его, да?

— И ничего я не наказываю! — надулась Зорица.

— А раз не наказываешь, то постарайся вести себя по-другому. В армию просишься, а ведёшь себя как пятилетний ребёнок. Или ты думаешь, что у отца других дел нет, как только разбираться с тем, как он тебя обидел? Он отвечает за целую армию, и у него дел и так полно, а тут ещё ты со своими штучками!

— Да, — обиделась Зорица, — а почему он тогда был против смертной казни? Все проголосовали за неё, а он…

Девочка осеклась, поймав взгляд, которым смотрел на неё Герфис.

— Значит, тебе нравится, когда убивают людей? — странным тоном спросил Герфис, доставая из ножен свой нож.

Зорица попятилась. Герфис протянул ей клинок:

— На, ударь меня.

— Зачем это? — Зорица спрятала руки за спину.

— Ну тебе же нравится кровь, как я понял. Тебе не терпится кого-нибудь убить. Убей тогда меня. Держи!

— Я никого не хочу убивать! — со слезами в голосе выкрикнула девочка. — Но как же так! Пронис ведь убил отца Таписа! И ещё двух человек! И с ним нужно было поступить точно так же!

Герфис спрятал нож, присел рядом с Зорицей и взял её за руки.

— Вот видишь, как вы с отцом похожи, — он тоже никого не хочет убивать. Даже такого плохого человека, как Пронис. Потому что воюет твой отец только с филиями, а не с людьми. А голосовал он против смертной казни, потому что считает, что нельзя обагрять свои руки кровью сородичей. Он поступил мудро, твой отец. Всё равно ведь Прониса наказал океан.

— Правда? — спросила Зорица, вытирая слёзы. — Пронис наказан и никогда больше сюда не вернётся?

— Никогда, — ответил ей Герфис. — Ну а теперь, когда мы разобрались с причинами твоей грубости, я надеюсь, ты помиришься с отцом?

Ближе к ночи накал праздника стал спадать. Балтиса вместе с Журицей проводили в их комнату. Большинство колонистов разошлись по своим жилищам, приведя перед этим в порядок кабинет главы Совета.

Птунис вместе с Борицей медленно брёл по коридорам колонии. Они шли, болтали ни о чём, смеялись, и он вдруг поймал себя на мысли, что ему давно уже не было так легко и хорошо, как сейчас. Наверно, со времени последнего сражения, в котором погибла Дарица.

Странно, что при мысли о ней у Птуниса ничего не закололо в груди, как было совсем недавно. Наверное, рана в сердце наконец-таки затянулась, подумал он.

— Ну вот мы и пришли, — сказала Борица. — Это моя комната.

— Я знаю, — ответил Птунис. — Мы когда-то были у тебя с Дарицей.

Сказал и выругался про себя. «Вот вечно ты так, — подумал он, — всегда всё испортишь».

Они немного помолчали.

— Не хочешь зайти? — негромко спросила девушка. — Ненадолго.

— Хочу, — улыбнулся он, — но, думаю, ненадолго меня не устроит. Хотелось бы там всё подробнее рассмотреть.

Борица улыбнулась в ответ и распахнула перед ним дверь.

Вскоре очередная новость обсуждалась в колонии: Борица переехала жить к Птунису.

— Молодец, девчонка, — говорили одни колонисты, — добилась всё-таки своего, окрутила нашего командующего.

— Это ещё ничего не значит, — говорили другие. — Официально они ведь не объявляли, что будут жить вместе. Мало ли что ещё может случиться.

— Ничего не случится, — возражали первые. — Борица своего уже не упустит.

Зорица долго думала, как ей поступить: принять Борицу в семью или устроить отцу скандал, — всё-таки девушка занимала место её матери. Ситуация осложнялась тем, что Борицу она знала давно, так как та работала вместе с Дарицей. Больше того, Зорица восхищалась Борицей после того боя, когда вышедший за металлом отряд окружили сатки, а Борица обнаружила их и организовала отпор.

Зорица посоветовалась со старшими подружками. Те со знанием дела сказали, что её отец всё равно рано или поздно приведёт в дом женщину, так что пусть это лучше будет Борица, которая и по возрасту ненамного старше неё, и всегда весёлая, так что с ней можно будет даже иногда поиграть.

«И храбрая», — добавила про себя девочка, которая для себя уже всё решила.

Сошлись они с Борицей очень быстро. Та, действительно, могла играть с Зорицей в любое время, причём игр знала множество, а некоторые даже придумывала на ходу.

Заметив, что Зорица неравнодушна к охоте и как свои пять пальцев знает всё оружие и снаряжение охотника, она как-то сказала:

— Ты ведь ещё не делала свой профессиональный выбор? Не хочешь зайти ко мне в цех? Мы там делаем и чиним гидрокостюмы. Кроме того, недавно мы разработали новые шлемы со встроенными в них приборами связи. Мне кажется, тебе это будет интересно.

Зорица приняла предложение Борицы и не пожалела об этом. Её действительно захватила эта работа. Особенно ей понравились новые шлемы со связью. Вскоре всё своё свободное время она проводила в цеху у Борицы. Все были довольны.

Но больше всех был доволен Птунис. Отношения с дочкой, воспитанием которой занялась Борица, наладились. Она больше не шлялась по колонии с таинственным и независимым видом. Кроме того, осваивала полезную для колонии профессию.

Сейчас, когда все его личные и семейные дела устроились, Птунис думал о предстоящем сражении. Филии, как подметил Заргис, упорно не хотели оставлять колонию в покое.

«Хорошо, — думал Птунис, — вы сами в этом будете виноваты, — в своих будущих жертвах. Иногда мне кажется, что вы на самом деле тупые рыбы. Потерять столько своих сородичей — и не отступить! Ради чего?