Он ничего не услышал: то ли звонок был очень тихим, то ли — чему Штефан ничуть не удивился бы — он попросту не работал. Этот дом и снаружи выглядел заброшенным, а то, каким он был внутри, не поддавалось никакому описанию. Тем не менее квартирная плата в нем была, наверное, отнюдь не маленькая. Штефан прекрасно знал, что представляют собой подобные дома, потому что они с Бекки не так давно делали репортаж об этих современных гетто. Он с неохотой вспоминал о том репортаже: его вера в социальную справедливость и в то, что жизнь в общем не так уж плоха, тогда очень сильно пошатнулась.

Он позвонил еще раз, а затем наклонился вперед и, напрягая глаза, попытался разглядеть написанную от руки табличку с фамилией, прикрепленную у двери. Это ему не удалось: почерк был неразборчивым, да и сама надпись была такой бледной, что почти ничего не было видно. Штефан поднял руку, отступил на полшага назад и постучал в дверь. Раз. Другой. Третий. Наконец послышались шаги. Дверь открылась, и он увидел изумленное женское лицо в обрамлении темных волос.

Штефан в первый момент удивился не меньше, чем эта женщина. Без униформы медсестры, белого чепчика и стянутых сзади волос Данута выглядела совсем по-другому, и Штефан ее еле узнал. Она сейчас казалась не только лет на десять моложе, но и вообще какой-то… более женственной.

До Штефана вдруг дошло, что до сего момента он никогда не смотрел на Дануту как на женщину: она была для него чем-то вроде существа среднего пола, главным образом из-за ее униформы. Однако теперь он понял, что она не просто женщина, а очень привлекательная женщина.

Охватившие Штефана ощущения поразили его самого, и он сильно смутился, хотя и был уверен, что при таком плохом освещении по его лицу вряд ли что-то можно было прочесть. Он удивился самому себе. За те годы, которые он прожил в браке с Ребеккой, он не бросил ни одного взгляда на других женщин, причем не в силу каких-либо моральных убеждений, старомодных представлений о супружеской верности или религиозных предрассудков, а по той простой причине, что они с Бекки были счастливы вместе и он получал от нее все, что ему было нужно.

— Это вы? — изумленно спросила Данута. — Что…

Она замолчала, сделала полшага назад, не отпуская при этом дверную ручку, и снова уставилась на Штефана со смешанным выражением изумления и недоверия на лице. Возможно, ей вспомнился вчерашний вечер. Штефан поймал себя на том, что смотрит на нее уж слишком пристально, и попытался улыбнуться. Это не потребовало от него особых усилий. Через секунду он уже спрашивал себя, какого черта он сюда пришел. Ему следовало прислушаться к совету Дорна и не пытаться строить из себя детектива-самоучку.

— Добрый день, — смущенно сказал он. — Надеюсь, я не… не помешал?

Данута ответила не сразу. Ее взгляд красноречиво говорил о том, что она относится к его визиту явно без восторга. А еще она не только не отступила в сторону и не сделала каких-либо других движений, которые можно было бы расценить как приглашение войти, но, наоборот, сделала шаг к Штефану и потянула за ручку дверь, немного прикрыв ее. Затем она покачала головой и сказала:

— Нет, не помешали, но… откуда вы узнали мой адрес?

Штефан уже собирался объяснить Дануте, насколько просто ему было узнать ее телефонный номер и адрес, но передумал. В конце концов, он пришел сюда вовсе не для того, чтобы читать ей лекции о базах данных, которыми пользуются во Франкфурте.

— Мне нужно с вами поговорить. Это важно. Можно войти?

«Нет, вам нельзя входить, — ответил ее взгляд. — Ни в коем случае». Но вслух она сказала:

— Не знаю. У меня… мало времени. Моя смена начинается через час, и я…

— Мне это известно, — перебил ее Штефан. — Но я не надолго. К тому же это очень важно. Секунду помолчав, он добавил: — Я тоже потом поеду в больницу. Если хотите, я могу вас подвезти, и вы сэкономите полчаса.

Данута пропустила это предложение мимо ушей.

— Чего вы хотите? — спросила она.

Ее голос прозвучал хоть и не резко, но достаточно недружелюбно.

— Я всего лишь хочу с вами поговорить, — заверил ее Штефан. — О том, о чем мы говорили вчера вечером. Я…

— Тогда нам не о чем разговаривать, — перебила его Данута. — Мне непонятно, что вам от меня нужно.

Не успел Штефан что-то ответить, как раздались приближающиеся шаги, дверь полностью открылась и появился довольно высокий, но очень худой мужчина с черными волосами до плеч и трехдневной щетиной. Он враждебно посмотрел на Штефана поверх плеча Дануты. Одет он был в красные спортивные штаны и майку. Не отрывая взгляда от Штефана, но обращаясь явно к Дануте, он что-то спросил на своем родном языке. Насколько Штефан мог судить, это был не хорватский, а какой-то другой, хотя, по-видимому, славянский язык.

Данута ответила по-немецки.

— Это из больницы. Муж одной из пациенток. — Она отступила на шаг и одновременно сделала приглашающий жест рукой. — Ну хорошо. Заходите. Но лишь на пару минут. Мне еще нужно собраться на работу.

Черноволосый мужчина не очень обрадовался такому решению, тем не менее послушно отступил в сторону, чтобы пропустить Штефана. Проходя в квартиру, Штефан подумал, что, если бы не этот мужчина, он, пожалуй, так и остался бы в коридоре. Данута явно не хотела впускать его в квартиру, однако, по всей видимости, не рискнула устраивать шумные разборки на пороге.

— Хотите кофе? — спросила Данута, закрыв дверь и проходя мимо Штефана. — Это не займет много времени: он уже готов.

Штефан, прежде чем ответить, посмотрел на черноволосого мужчину, как будто ему требовалось его разрешение, и сказал:

— С удовольствием.

Данута провела Штефана в маленькую жилую комнату, обставленную просто, но со вкусом, и указала на кушетку.

— Присаживайтесь. Я сейчас вернусь.

Пока Штефан устраивался на кушетке, Данута юркнула в соседнюю комнату — наверное, это была кухня — и стала разговаривать там с последовавшим за ней черноволосым мужчиной. Ее голос звучал тихо, но очень взволнованно. Она предложила Штефану кофе не просто из вежливости — ей нужно было время, чтобы поговорить с мужчиной в майке. Судя по их голосам, они о чем-то спорили. Штефан спросил себя, какое он имеет право врываться в жизнь этой мало знакомой ему женщины и устраивать ей допрос.

Но ему позарез нужно было кое-что выяснить. Отказаться от попытки заставить Дануту дать ему ответ на кое-какие вопросы означало бы так и не получить ответ на один-единственный, но действительно важный для него вопрос: преследует ли его кто-то или же он просто потихоньку сходит с ума?

Дожидаясь, когда снова появится Данута со своим приятелем, Штефан внимательно осмотрел жилую комнату медсестры. То, что он при этом увидел, полностью соответствовало его ожиданиям и одновременно настолько им противоречило, насколько это вообще было возможно. Комната была обставлена недорогой, хотя и не очень старой мебелью, подобранной, по-видимому, с большой тщательностью. Впрочем, по внутреннему убранству квартиры было видно, что ее обитатели не собирались здесь оставаться надолго. Штефан подумал, что Данута, наверное, планировала прожить в Германии лишь несколько лет. Быть может, пока не нормализуется положение в ее родной стране или же пока она не заработает достаточно денег, чтобы хорошо устроиться в Германии. А возможно, была еще целая куча всяких соображений, о которых Штефан мог только догадываться.