на старые качели на заднем дворе. Достаю из кармана кастет, надеваю его и сжимаю кулак.

Сидит идеально. Это мой тотем. Угроза без слов, предмет, наводящий страх, когда еще не сделано ни одного движения.

Подношу кастет ближе к глазам и читаю слова, которые знаю наизусть:

Семья – это не только общая кровь.

Доказательством являются мой отец, мои братья, Рэйвен.

Мы – семья, но у нас разная кровь.

Мой кулак снова сжимается.

Мы все служим какой-то цели.

Мэддок – лидер, у него в руках ключ ко всему, но он никогда не идет впереди.

Ройс – воин, он готов сражаться, но никогда не пытается править.

Я – якорь…

Смотрю на кастет. Одинаковые прорези для пальцев означают, что в нашей семье все равны, и никогда один не бывает сильнее другого.

Но, может быть, наш отец ошибся?

Может быть, он хотел видеть то, чего не существует?

Моя семья доверяла мне в выборе, поддерживала меня, соглашалась со мной, а я их подвел. И так было не один раз.

Не знаю, как долго я просидел на качелях, прежде чем открылась дверь кухни и вышла Мейбл.

Я собираюсь встать, но она кричит:

– Не вставай, парень. Я прекрасно могу спуститься к тебе сама. Я еще не старая развалина.

Смеюсь, но за смехом быстро следует вздох.

Мейбл подходит и садится на каменную скамеечку рядом с качелями.

– Знаешь, как я догадалась, что ты здесь? Когда мои девочки внезапно умирают от жажды и бегут на кухню, значит, появился кто-то из красавчиков Брейшо.

На моем лице появляется легкая усмешка, и я бросаю взгляд на окно кухни. Потом поворачиваюсь к той, кто занимает важное место в нашей жизни.

– Она ушла, и твой дневник больше не работает, – догадывается Мейбл, и понимание смягчает ее взгляд. – Но все-таки скажи мне, что у тебя на уме, мальчик.

Я смотрю на грязный песок у своих ног.

– Думаю о твоих словах. Ты говорила, что, как только мы примем решение, – все, пути назад нет, мы его не изменим.

– Запечатано на небесах и выгравировано на стенах ада.

Да. Так.

– Сначала я выбрал Мэллори, – говорю я. – Разве это не ответ на все? Навсегда приклеиться друг к другу. Остаться там, где упал мой якорь.

У волка есть только одна пара в его жизни.

Мейбл сидит молча в течение долгой минуты, и я заставляю себя посмотреть ей в глаза.

– Насколько я понимаю, якорь сорвался с цепи и упал в самую глубокую часть моря? Но что-то мне подсказывает, что есть человек, который осмелится отправиться за ним. Он нырнет с головой в темные воды, не заботясь о том, выберется ли на поверхность, потому что исправить то, что в тебе сломано, стоит риска потерять все, даже жизнь.

Я смотрю на кастет, солнце играет на гладком металле. У меня дрожит челюсть.

– А насчет навсегда приклеиться… Узнаю в этих словах Кэптена, моего заботливого, любящего, глубоко мыслящего мальчика. – Она слегка улыбается. – Тебе больно, ты в замешательстве, но… Возможно, Мэллори сделала то, что сделала, но это никогда не отменит того, что она подарила тебе самого важного человека в твоей жизни. Ты можешь ненавидеть ее, но ты и благодарен ей, и это разрывает тебя на части, и, прости, что говорю тебе это, парень, это никогда не перестанет разрывать тебя на части. Это доказательство твоего сердца, Кэптен Брейшо. Это то, что делает тебя тобой.

Легкая боль прокрадывается в мое тело, и я рад ей. Наклоняюсь вперед, упираюсь локтями в колени.

– Хотел бы я быть таким же уверенным, как ты, Мейбл, потому что мой разум говорит: нужно исправить то, что сломано, но я понятия не имею, с чего начать, я понятия не имею, что я должен попытаться исправить в первую очередь и… должен ли вообще исправлять.

Она встает со скамейки. Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом.

– Скажи мне вот что, мальчик. Если есть две истекающие кровью души, но ниток достаточно, чтобы починить только одну. Какую ты исцелишь?

– А что, если ни одна из них не заслуживает этого?

– А что, если я скажу тебе, что одна из этих душ – твоя?

Отчаянная, эгоистичная боль пронзает меня.

Внезапно Мейбл протягивает мне маленький конверт, на котором написано ее имя.

Мои брови сходятся вместе.

– Что это?

– Не знаю. Это не мне.

Она указывает на самый край, где нарисован маленький якорь, и я понимаю, что это письмо для меня.

– Пришло по почте пару дней назад. Мне это сразу показалось странным, а потом я посмотрела на оборот.

Выхватываю конверт из ее рук и переворачиваю его. Там написано:

Я доверяю тебе так же, как ты доверяла мне.

Только если она уже ушла.

Что-то шевелится у меня в животе, и руки Мейбл поднимаются, чтобы похлопать меня по щекам, как она делала много раз в моей жизни.

– Иди домой, мой мальчик. По-моему, тебе хочется посмотреть, что там внутри.

– Кто это прислал?

– У меня есть одно предположение, – говорит она, но за этим ничего не следует.

С ободряющей улыбкой Мейбл уходит.

К счастью, Зоуи с моим отцом смотрят фильмы в домике у бассейна. Я мчусь в свою комнату, захлопываю за собой дверь и разрываю конверт. То, что в нем, высыпается на одеяло, и я замираю.

Сложенный листок бумаги.

Большой красивый брелок в виде камня, похожего на бриллиант.

Мое горло сжимается от неуверенности.

Я дергаю себя за волосы, провожу руками по лицу.

Черт, я не могу сам…

Вытаскиваю телефон из кармана и нажимаю цифру три.

Телефон звонит один раз, прежде чем она отвечает.

– Ты мне нужна.

– Мы едем.

Телефон падает на пол, и я жду.

* * *

Проходит чуть меньше получаса, и моя дверь распахивается.

Мэддок входит первым, его глаза облетают комнату, прежде чем остановиться на мне. Он отступает в сторону, чтобы Рэйвен могла проскользнуть мимо него, и закрывает дверь с другой стороны. Ему хватает чуткости оставить нас наедине.

У нас всегда была сплоченная команда – я и мои братья, мы понимали друг друга с полуслова, поддерживали друг друга в любых ситуациях, даже если терпели неудачи, но появление Рэйвен в нашей семье было необходимостью, о которой мы даже не подозревали.

Я могу быть слабым перед братьями – меня никто не осудит, но как же хорошо, что есть девушка, которой можно довериться, и это успокаивает немного по-другому. Не лучше и не больше, просто… по-другому.

– Прости, мы немного задержались. – Рэйвен обнимает меня. – Мы были на складах