другой способ, и да, ты сможешь. Просто… дыши», – говорит Виктория.

«Убери эту дурацкую камеру от моего лица», – огрызается Мэллори.

«Нет. Это не для тебя».

Внезапно крики Мэллори становятся громче, и мое сердце начинает колотиться, разрушая слой льда, образовавшийся за последние несколько дней. Слезы текут из ее глаз, ноги под простыней дергаются.

– О, черт, – хрипит Рэйвен, но мне не до нее, мои глаза прикованы к экрану.

«Еще немного», – шепчет Виктория.

Дыхание Мэллори начинает выравниваться, взгляд скользит в камеру. Она плачет:

«Мне больно».

На мгновение все замирает, затем запись продолжается.

Глаза Мэллори летают по комнате, думаю, следуя за Викторией.

Виктория оказывается у кровати с полотенцем в руке, и я делаю полный вдох, когда она вытирает лицо Мэллори.

Мэллори садится так высоко, как только может, и Виктория осторожно убирает волосы с ее лица.

«Почему ты не ушла, Ви? Я ужасно к тебе отношусь».

«Ты одна, тебе пятнадцать, и у тебя ребенок, я бы тоже вела себя ужасно, если бы была на твоем месте. – Глаза Виктории бегают по ее лицу, камера, вероятно, стоит на тумбочке сбоку. – Ты боишься?» – шепчет она.

«Не по причинам, о которых ты думаешь, – признается Мэллори. – Я боюсь только боли».

Виктория не отвечает, и Мэллори говорит ей:

«Ты думаешь, я совершаю ошибку».

«Я здесь не для того, чтобы судить тебя».

«Но у тебя есть свое мнение».

Виктория, заплетая ей косу, говорит:

«Это твое решение, что ты не готова стать матерью. Думаю, признание этого делает тебя сильнее всех, кого я знаю».

Я чувствую отчаяние.

Сильная. Она назвала ее сильной…

Она ничего не перепутала?

«Но?» – говорит Мэллори.

Виктория вздыхает, ее руки опускаются.

«Но это трусливо и неправильно… Есть отец – тот, кто, возможно, хотел бы этого ребенка и полюбил бы в мгновение ока, сразу, а ты не хочешь дать ему шанс».

Мэллори встречается с ней взглядом.

«Он убьет меня».

«И что, твоя жизнь важнее, чем жизнь твоего ребенка?»

«Я не хочу быть матерью, и я не хочу напоминания о том, что ребенок где-то рядом… Ты обещала мне, что если я запру себя в этом чертовом месте, если рожу этого ребенка, ты будешь держать его подальше от меня… прятать его и прикрывать меня. Что я смогу продолжать жить так, как будто этого никогда не было».

На глаза Виктории из-за грязных слов, произнесенных Мэллори, наворачиваются слезы, но она смаргивает их.

Лживая сука.

Моя грудь сжимается, когда Виктория собирается заговорить, но лицо Мэллори напрягается, и она вскрикивает. Как раз в этот момент входит акушерка. Она приподнимает простыню с ног Мэллори и с улыбкой смотрит на нее.

«Пора».

– Мэддок, – выдыхает Рэйвен позади меня.

Новая запись.

Мэллори на кресле тяжело дышит и мотает головой.

«Ты сможешь», – шепчет Виктория.

«Хорошо, Мэллори, – говорит акушерка. – Нужно тужиться».

Мое сердце бешено бьется. Контролировать эмоции невозможно, они забирают весь воздух из легких.

Виктория держит Мэллори за руку, та кричит, плачет, тужится, а потом я слышу ее.

Слышу тихий крик – первый крик моей девочки.

Ее первая секунда в этом мире.

Ее самый первый вдох.

Мои глаза наполняются влагой, челюсть трясется, когда сморщенную кроху поднимают и показывают.

«Поздравляю, – говорит акушерка. – У тебя девочка».

После нескольких мучительно медленных минут акушерка возвращается и приносит крошечный бирюзово-розовый кокон. Моя малышка плачет, и от этого звука мое сердце, черт возьми, поет.

Акушерка наклоняется, готовая передать девочку матери, и у меня режет под ребрами, когда Мэллори отмахивается от нее, а потом указывает на Викторию.

Неуверенно кивнув, Виктория вытирает руки о джинсы и принимает мою новорожденную дочь в надежные объятия.

Крики начинают стихать и скоро совсем прекращаются. Чуть припухшие глазки закрываются – малышке тепло и уютно в руках, которые приняли ее без колебаний.

Она такая крошечная…

«У нее есть имя?» – шепотом спрашивает акушерка.

Мое сердце снова сжимается, и я смотрю на Мэллори, как и все, кто там находятся: акушерка и Виктория, но Мэллори держит глаза закрытыми и слегка пожимает плечами, как будто вопрос адресован не ей.

Акушерка переводит взгляд на Викторию. Улыбка Виктории немного грустная, когда она проводит кончиками пальцев по щеке моей дочери.

«Она все-таки появилась на свет», – скорее угадываю, чем слышу я.

Акушерка понимающе кивает, а до меня не сразу доходит смысл.

Моей малышки могло бы не быть…

«Зоуи, – шепчет Виктория. – Ее зовут Зоуи».

Видео обрывается, я отшатываюсь назад и зарываюсь руками в волосы.

О боже. О, черт…

Нет, нет, нет.

Пытаюсь сглотнуть, но у меня не получается. Какая чудовищная ошибка… Я трусливо позволил себе поверить в навет.

Черт, я…

«Смотри, Зо-Зо…»

Я вскидываю голову – начинается следующая запись. Камера чуть дрожит, и я понимаю, что снимал кто-то, кого я не вижу.

Зоуи сидит на коленях у Виктории и грызет свои маленькие пальчики. Виктория широко улыбается.

«Ты его знаешь, да? – Она постукивает по телефону, и я вижу на экране свою фотографию, на ней я закидываю мяч в корзину. – Это твой папа, а посмотри на эту. – Она смахивает изображение, и внезапно появляется фотография Мэллори. О боже… Зоуи улыбается изображению, как будто видела его раньше. – А это твоя мама».

Твоя мама.

Твердое гребаное доказательство, хотя я в нем уже не нуждаюсь, что Виктория никогда не пыталась заменить Мэллори. На самом деле она хотела, чтобы у Зоуи было то, что она, по ее мнению, потеряла… потеряла на время.

Виктория поворачивается и смотрит на того, кто ее снимает, и вдруг экран становится черным. Я поворачиваюсь за пультом и встречаюсь с полными печали глазами Ройса. Беру у него пульт, собираясь выключить телевизор, потому что мне надо перевести дух, но экран оживает, и комната снова наполняется смехом.

Я застываю, захлестнутый новыми эмоциями.

Виктория сидит на коленях, а моя малышка делает свой неуверенный первый шаг. Шаг, который я пропустил и ненавидел себя за это; передо мной воспоминание, которого у меня не было, но я бы отчаянно хотел, чтобы оно навсегда сохранилось в памяти.

«О боже мой, – голос Виктории срывается. – Давай, малышка. Иди ко мне».

Она протягивает руки и широко улыбается моей крохе.

Зоуи хохочет, хлопает в ладоши, делает еще один шаг, затем еще один, прежде чем упасть в объятия Виктории.

Виктория прижимает ее к груди и смотрит на Зоуи так, будто малышка благословила ее жизнь, придала ей смысл.

«Ты сделала это, Зо-Зо! – восторженно говорит она, но что-то меняется в ее глазах, и она осторожно отпускает Зоуи. – Ты сделала это… а твоего папы не было рядом…»

Я прикусываю щеку, когда она