потому что ты в ней вырос. Потому что нет на всём белом свете места лучше этого. И я готов закопаться под землю, умирая и задыхаясь, поджидать минуты, чтобы наказать своего врага…» Весь обратный путь меня не покидали эти мысли. Я знал, как мне надо поступать, если «враг будет у ворот моего дома». И водопад только подтверждал, что всё самое красивое, окружающее человека, приводит к самому главному в ответе на вопрос – кто ты? И ради чего живёшь? Знали ли об этом кубинцы? Сопереживали ли они, отдавали ли себе отчёт, что «послали» в наши сердца и души такой импульс, без которого жить нам уже было бы невозможно… И понимал, зная точно, что сопереживали и заботились о нас, как о самых близких и родных.

Мне от этих мыслей стало так хорошо и приятно, что всё, происходящее в последующем, стало моим предначертанием на всю оставшуюся жизнь. У меня есть те, на кого в любую минуту я могу опереться, у меня есть спина, которая меня не подведёт, у меня есть друзья, которых я не предам… В таком состоянии я шёл вперёд, выполняя задачи, которые ставили передо мной, и был счастлив, потому что верил в силу и правильность дел, ради которых и жил. И автомат, висящий на мне, и сумка, и рюкзак, натирающий спину, – ничто не мешало мне быть счастливым человеком, потому что у меня была вера в справедливость происходящего и вера в справедливость идей, за которые мы готовы умереть…

И всё это – лишь водопад… Место на земле, которое подсказывает, что такое смысл жизни!

* * *

Одна из полян на этом неизмеримом пространстве для обучения была тем местом, где проводили стрельбы из тяжёлого вооружения.

Через несколько дней после удачного дня – встречи с водопадом, – уже привычно пробежав Тропу Че, «обглодав» пальму с бананами, росшую на самой опушке этой учебной точки, мы выстроились перед нашими учителями.

– Кто из вас стрелял из миномёта?

– ?!

– Из ракеты С-100… запросто, – как всегда, нашёлся Ермаков.

– Из рогатки сбил ирокез, – вставил Помазков.

– Миномёт. То, что иногда нужно спецназу, – Сальвадор, майор и преподаватель, пытался умерить наш пыл, первый раз выйдя с нами на занятия по теме, которой он владел в совершенстве, и ждал от нас понимания. До этого мы стреляли с ним уже не один раз на ночных стрельбах, потом не единожды – из пистолета, а вот теперь – совершенно необычные стрельбы…

Он был человеком, который никогда за это время не выпячивался на первые позиции. Его коричневатая кубинская форма сидела на нём так, будто бы носил он её с самого рождения. Мы слышали из разговоров между преподавателями, что Сальвадору пришлось побывать и на обучении во Вьетнаме, и повоевать в Африке, и даже пройти Латинскую Америку.

– Миномёт – тактическое оружие батальона. В спецподразделении спецназа вряд ли пригодится, – возразил Володя Черемисин.

Мы все знали, что миномёт имеет плиту, на которую он опирается при стрельбе, чтобы придать устойчивость. Эта плита весила больше тридцати килограммов. Очень непростое прицеливание, для этого надо владеть математикой высокого уровня. С ходу попасть из этого средства по месту, куда целишься, невозможно, только хороший специалист может это сделать. Короче – это не наше оружие. А потом, ствол с многокилограммовой плитой носить с собой спецназу просто невозможно. Каждый лишний патрон и то вызывал вопросы: брать или не брать? А тут – плита под миномёт и ствол, не говоря о самих, достаточно тяжёлых, минах. На кой чёрт нам эта тема?

– Однажды при проведении спецоперации группа, отрабатывая поставленную перед собой задачу, – стал рассказывать майор, – решила её с помощью именно этого изделия. Я вам сначала покажу, как это работает…

На плече он перетащил ствол-трубу метров на десять подальше от нас и установил её, уперев в землю. Потом, обратившись к нам, проговорил:

– Цель перед вами, на триста метров впереди.

Мы разглядели группу мишеней на поле.

Он не использовал ни плиту, ни прицел. Просто поставив на землю ствол миномёта, а сам, приняв какое-то подобие каратистской, как нам показалось, стойки – на вытянутой руке, примерился для стрельбы в направлении цели… Из кармана куртки вынул прибор, похожий на измеритель горизонталей, поставил на верхнюю часть ствола и на вытянутой руке, корпусом, придал стволу нужный градус уклона. Так же телом придал ему нужное направление в сторону мишеней.

Для человека, хоть раз в жизни стрелявшего из миномёта или хотя бы видевшего, как это делается со стороны, всё происходящее выглядело абсурдом.

– Готов! – проговорил он.

Марио, стоявший наготове, – именно он был у Сальвадора вторым номером, – опустил в ствол заряд… Мина скользнула вниз, и ствол почти беззвучно выплюнул изделие! Беззвучно, обдав нас сжатым воздухом от движения снаряда, произошёл выстрел. Миномёт – вообще беззвучное оружие, когда стреляет. Просто мы почувствовали волну тёплого, сжатого воздуха и постарались разглядеть уходящую в небо мину.

– Otro! (Другую!)

Помощник подал следующий заряд. Потом ещё… Ещё и ещё. В воздухе одновременно висело уже семь мин, и ни одна ещё не долетела до земли, а Сальвадор выковыривал ствол, на треть ушедший в землю от отдачи снарядов. Он тащил его двумя руками, помогая всем телом, пытаясь достать ствол из грунта. Когда ему это удалось, он сказал:

– А теперь посмотрим на результаты стрельбы!

Положив ствол миномёта на землю и демонстративно скрестив руки, он, улыбаясь, ждал и смотрел на нас.

Вокруг мишеней, один за одним, стали появляться высокие всплески земли, потом пришли звуки взрывов.

Ни тебе миномётного расчёта, ни плиты, которую возят на отдельной машине, ни прицельной трубки… А попадание – что надо!

– При определённых навыках, – пояснял нам майор, – стрелок может одновременно повесить в воздухе двенадцать мин. Первая взрывается, а последняя вылетает из ствола… Во Вьетнаме перед КПП, где проверяли документы, машина с группой спецназа посылала в сторону американцев из-за леса несколько мин, кидала замаскированный под ржавую канализационную трубу ствол в легковую машину и, пока мины висели в воздухе, успевала появиться в зоне видимости КПП. Начинались взрывы, машина подъезжала к пункту проверки. Чаще всего говорили: «Быстрей-быстрей – обстрел, проезжайте!» Уж что-что, а на них подумать никто не мог.

И стрельба, и рассказ Сальвадора на нас опять произвели неизгладимое впечатление. Вообще, к необычному мы должны бы привыкнуть. Но всегда думали, что уже всё самое экзотическое и непонятное для нас показано и рассказано. Вряд ли чем-то можно нас удивить. У нас в армии, если бы кто-то попробовал так