— Мама! — Лили не была уверена, хочет ли слышать признания матери в том, что она желала отцу смерти, пусть даже только в своих фантазиях. Она знала, что у родителей не идеальный брак, но он казался вполне счастливым.

— Он частенько выводил меня из себя. Отказывался решать проблемы, и я набрасывалась на него, чтобы добиться хотя бы какой-то реакции. И тогда он называл меня ненормальной. Он просто не понимал, как мне одиноко, и в отличие от твоей ситуации у меня не было другого выхода, кроме как смириться.

— Тогда было другое время. Женщина должна была быть матерью и женой, и больше ничего.

— Я говорю не о работе. При желании я могла стать агентом по недвижимости или продавцом в магазине. Я имею в виду, что сейчас у тебя есть выбор: сохранить семью или развестись. В мои времена и в том районе, где мы жили, развод был очень серьезным событием. Я не хочу сказать, что это очень хорошо, просто сейчас почти все разводятся. А во времена твоего детства это было табу. Самый верный способ, чтобы стать изгоем в обществе. — Маргарет закончила вытирать последнюю тарелку. — Когда вы с Мэтью были маленькими, у меня было не так много подружек, а в случае развода с отцом не осталось бы ни одной.

— Ох, мама, откуда ты это взяла?

— Мать одной из твоих подруг развелась. Муж изменял ей с какой-то женщиной из Мемфиса. И после этого она не получила приглашения ни на один ужин, ее не звали даже на обед! — Маргарет подняла Уилла с пола. — Мне кажется, кому-то пора спать, — протяжно произнесла она и пощекотала носом шею малыша. В ответ довольный Уилл ткнул ей пальцем в глаз. — Нет, — сказала она, легонько стискивая его руку, — так нельзя обращаться с бабушкой.

Лили прошла в гостиную, откуда уже давно убрала вычурные подушки с вышивкой. Место фарфоровых фигурок животных на каминной полке заняли семейные фотографии в оловянных рамках, шелковую обивку диванов сменил голубой поплин. Лишенная гнетущего великолепия комната теперь выглядела простой, просторной и уютной. И гораздо больше отвечала вкусу Лили.

Маргарет опустилась на диван рядом с дочерью.

— Итак, на чем мы остановились?

— Как думаешь, мне уйти от Роберта? — спросила Лили.

— А ты станешь счастливее тогда?

— Я люблю его. И не представляю без него свою жизнь.

— Вот и ответ.

— Но жизнь не может быть или белой, или черной. А вдруг одной любви недостаточно? Что, если мне нужна такая семья, которую он не может дать?

— Какое бы решение ты ни приняла, главное, чтобы ты не жалела о нем всю оставшуюся жизнь.

— А ты жалеешь, что осталась с папой? — спросила Лили.

Мама закрыла лицо руками и глубоко вздохнула.

— Нет, милая, но я очень сожалею, что так долго обижалась на него за то, что он жил как прежде, когда моя жизнь кардинально изменилась. Я ведь уже не была королевой красоты, вокруг которой роятся тучи женихов. Я превратилась в одну из домохозяек с двумя детьми. Еще у меня был дом, и его нужно было убирать. Все понимают мужчин, когда они переживают кризис среднего возраста. Но если замужняя женщина теряет терпение после рождения детей и наблюдения за тем, как год за годом ее бедра становятся все шире, люди говорят: «И на что она жалуется? Муж не изменяет, ей не нужно сидеть на работе с девяти до пяти. Черт, ей ведь живется лучше всех!» — Маргарет покачала головой и, поднявшись с дивана, грустно усмехнулась. — Как есть, так и есть. Жаль, что я так долго переживала по этому поводу.

— Брак — это ужасно, — мрачно констатировала Лили. — Или ты портишь кому-то жизнь, или тебе ее портят.

— Или и то и другое одновременно, — произнесли они вместе.

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, дорогая, — сказала мама.

В конце августа Лили снова начала писать. Ее статьи теперь в основном были посвящены детям и вопросам красоты и не вызывали у читателей эмоций — разве что кто-то удивленно поднимал идеально ухоженные брови, — и постепенно с первой страницы переместились внутрь раздела «Разговоры по четвергам». Но все равно работа давала возможность размышлять и занимала ее дни, так что довольно скоро Лили окунулась в приятную рутину: она писала днем, когда Уилл спал, а по вечерам занималась домашними делами или посещала игровые группы для мам с детьми.

Бывали моменты, когда ее охватывало чувство одиночества или беспокойства, но в основном это случалось в субботу днем, когда Роберт забирал к себе Уилла.

В одну из таких суббот в середине сентября он объявил ей о своем решении снять студию в нескольких кварталах от офиса. Держа в руках сумку с вещами сына и кружку-непроливайку, он повернулся к Лили и будничным тоном сообщил:

— Наверное, на всякий случай мне стоит оставить тебе новый адрес.

— Ты переезжаешь? — спросила она встревоженно, сбитая с толку этой новостью. Если Роберт перебирается в новую квартиру, это может означать, что они уже никогда не сойдутся. — Можешь подождать, пока я уложу его спать? — нервно поинтересовалась она. Уилл, который все это время держался за ее ногу и пытался забраться по ней вверх, тут же разжал руки и принялся бегать по холлу.

— Нет, нет, нет! — кричал малыш, убегая все дальше.

— На это может понадобиться какое-то время, — вздохнула Лили. — В холодильнике есть пиво. Угощайся.

Она догнала Уилла, схватила его и, прижимая к себе одной рукой, открыла локтем дверь в детскую.

Через двадцать минут Лили вышла из комнаты. Роберт сидел в гостиной, смотрел на снимок, где они были запечатлены все вместе на пляже острова Сен-Барт.

— Трудно поверить, что это было всего девять месяцев назад, — заметил он.

— Да, ты прав.

Он поставил фотографию на каминную полку рядом с другими и скрестил руки на груди. Как же все эти дни она мечтала крепко прижаться к нему!

«Лили, соберись!»

— Кстати, о твоей новой квартире. Как я понимаю, ты снял ее, потому что не собираешься возвращаться сюда. — Она старалась не выдать голосом, как сильно колотится сердце.

Роберт опустился на диван с новой обивкой.

— Я этого не говорил. Но я не могу вечно оставаться у Генри. Он ведь не женат, и ребенок в квартире каждые выходные доставляет одни неудобства.

— Роберт, дальше так продолжаться не может. И я так больше не могу. Ответь мне раз и навсегда: хочешь ты попробовать наладить наши отношения или нет?

— Мне нужно еще время, — ответил он и потер глаза. Лили заметила, что он осунулся и выглядит уставшим, мешки под глазами приобрели фиолетовый оттенок.

Лили села на противоположный угол дивана и подтянула под себя ноги. Если бы Роберт хотя бы раз за прошедшие три месяца намекнул, что по-прежнему любит ее, возможно, она была бы готова дать ему больше времени разобраться со своими желаниями. Но в данной ситуации Лили решила, что у нее нет выбора, кроме как отпустить его.