Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Послушайте, вас совершенно серьезно короновали, и теперь уже не имеет значения, кто вы были раньше. Теперь имеет значение только то, что вы — императрица.
Аир вздохнула, опустив голову. Потом вдруг вздернула ее и посмотрела на Рено внимательно и не без проницательности.
— Но вы, я думаю, понимаете, что я не умела и не умею повелевать. Почему бы вам было не выбрать кого-нибудь из знати?
— Выбирал не я. Выбирал Бог.
— А зачем было привлекать его к решению этой проблемы? Можно было обойтись силами простых смертных.
— Династия должна быть благословлена Богом, — назидательно проговорил первосвященник. — Дело в первую очередь в этом.
— И вы выбрали такого правителя, за которого можно будет править, верно?
Рено запрокинул голову и расхохотался.
— Дитя мое, если ты задала подобный вопрос, то это уже означает, что ты не из тех, кем можно легко управлять.
— Совсем не обязательно, — ответила она.
Ее взгляд был остр, как игла, его же — мягок и ласков. Он никогда не смотрел ни на кого разгневанно или холодно, но ему этого и не требовалось. Его мягкость способна была крошить камень.
— Дитя мое — надеюсь, вы простите мне, ваше величество, что я называю вас так…
— Вне всяких сомнений.
— Дитя мое, искусству повелевать учатся, как и любому другому.
— Чтоб овладеть искусством, нужен талант.
— Зачастую его можно искупить опытом и советами тех, кто искушен. Поверьте, у вас будут те, кто захочет обучить вас искусству править.
Аир встала и отошла к окну — большому, хоть с земли оно казалось не шире бойницы, вытянутому вверх, уже забранному зимней рамой с кусочками стекла в переплете. Стекло было мутное, малопрозрачное и пропускало только свет. Разглядеть через него сад было невозможно. Девушка все еще была одета в плохо сидящий лиф и слишком длинную юбку из синего бархата, вышитого серебряными цветками, похожими на лотосы, потому что подходящую одежду еще не доставили. Какое-то время она разглядывала песчинки, попавшие в оконное стекло и так и оставшиеся там навсегда, потом вернулась к столу. Яства, которые ждали ее там, никогда не попадались ей прежде, да она и не стала бы мучиться, приготавливая нечто подобное. Если ей хотелось сладкого, она ела сдобные булочки или мед, а нечто более сложное представлялось уже излишеством.
Но и они не слишком привлекали ее сейчас. Смятение лишало девушку аппетита. Задумавшись, она поднесла к лицу руку.
— Господи, мой муж, наверное, умирает от тревоги, — проговорила она внезапно.
— Вы были замужем? — уточнил Рено.
— Почему была? — удивилась Аир. — Или вы будете настаивать на разводе?
— Нисколько. Просто, думаю, свадьбу нелишне будет сыграть еще раз, так, как подобает играть императорские свадьбы. Чтоб не возникало вопросов и сомнений… Скажите, у вас есть дети, ваше величество?
— Нет. — Девушка непонятно почему покраснела.
— Тем лучше. Дети родятся уже под сенью короны, и не будет сомнений в их правах. А за вашим мужем, если желаете, я прикажу послать.
Аир кивнула и села к столу. Придвинула к себе тарелочку и принялась лакомиться орехами в застывшем слитком медовом сиропе. Рабыня — одна из тех двух, которые одевали ее к церемонии, — подала ей кубок и налила туда темно-алой жидкости из хрустального графина. Новоиспеченная императрица прежде никогда не пила вина, только пиво, и то не лучшего качества, домашнее, и поразилась аромату и сладости вина. И сама не заметила, как захмелела, потому что этот хмель был иным, чем от пива, незнакомым ей. Попробовав орехи, она придвинула к себе блюдо с черносливом, изюмом и финиками, а потом отрезала пирога с ягодами и сливками. Все это были лакомства, но несколько кусков вполне утолили внезапно обрушившийся на Аир голод, а вино утолило жажду.
В комнату вновь вступил первосвященник и с улыбкой сообщил:
— Ваш супруг был так любезен, что избавил нас от поисков и сам искал случая к вам попасть, — и посторонился.
Внутрь влетел Хельд и остановился у стола, глядя на супругу в красивом бархатном платье, с изящной прической, с розблеском драгоценных камней на шее. Высший Магистр тактично отступил и закрыл за собой дверь.
— Что случилось, Аир? — спросил рейнджер. — Я не понимаю…
— Я тоже, — перебила она.
— Но я был на церемонии. Я видел… Видел то, что с тобой делали. Я не понимаю.
— Первосвященник сказал мне, что это была подлинная церемония… Ты собираешься и дальше стоять? Может, присядешь?
Хельд опустился в кресло и уставился на подставленный ему бокал. Когда его окрасило темно-алое вино, он порывисто поднес его к губам и опорожнил одним духом. Приготовился сморщиться, как привык, но обнаружил, что напиток прян и мягок, что он ароматен и ласков, почувствовал, как он тут же растекся по жилам терпким огнем и подарил телу легкость.
— Знатное вино, — отметил он. — Из императорских подвалов, я угадал? Или это первосвященник потчует тебя своим?
— Я его не спрашивала.
— Понимаю, были вопросы поважнее. Так что он сказал?
— Что я избранница Бога и что теперь мне предстоит сидеть на троне.
— Но это же абсурд! — Хельд вскочил на ноги. — Ничто не дается даром, тем более такие подарки! Кроме того, ты даже не дворянка.
Аир пожала плечами.
— Может, ты сам поговоришь с ним? Что поделать, я плохо понимаю, что происходит, но церемония была настоящей, это точно.
— Я поговорю с ним, — пообещал рейнджер.
В следующий миг, прерывая их разговор, раздался осторожный стук в дверь, и в покои заглянула рабыня. Лицо у нее было смущенное и слегка испуганное.
— Госпожа… э-э… Ваше величество, доставили платье. Изволите посмотреть?
Аир кивнула и встала из-за стола. Вторая рабыня, которая оставалась в комнате, стала поспешно принимать у первой свертки и разворачивать их на низкой тахте у стены.
— Очень кстати, — сказала императрица своему мужу. — Я переоденусь, а ты поговоришь с первосвященником. — Она быстро пересекла комнату и на миг приникла к Хельду, жалобно глядя на него снизу вверх. — А потом приходи, ладно? Мне так страшно одной.
Рейнджер обнял ее и слегка прижал к себе. Рабыни поглядывали на них искоса и с глубоким любопытством.
— Я сейчас, — пообещал он, слегка расправляя плечи, словно бы казаться сильнее — ничто так благотворно не действует на самочувствие мужчины, как трогательная в своей хрупкости женщина, просящая защиты. — Только поговорю и вернусь. Но надо все прояснить, ты же понимаешь. Я сейчас выясню точно, что им от тебя надо. Только не волнуйся раньше времени, — и вышел.
В свертках оказалось все, что только может понадобиться знатной женщине — до батистового белья, до тонких шелковых чулок, таких невесомых и прозрачных, что их можно было принять за творение фей, до вуали, затканной цветами по кромке. Рабыни, не позволяя Аир даже самую малость делать самой, сноровисто раздели ее, а затем облачили, да так ловко, как могут только привычные к этому занятию служанки. Оба платья — и нижнее, гладко-белое, и верхнее — тяжелое, парчовое, в вышивке, были из тех, что подгоняются по фигуре, шнуруясь на боках. Легко догадаться, что даже волшебная игла в руках опытного портного не смогла бы так споро сшить платье по мерке девушки, конечно, ей принесли готовое, лишь позаботившись, чтоб оно подходило как можно лучше.