раза ездили докупать ткани. Шили как сумасшедшие, иной раз по полночи, чтобы к утру в магазин отправить.

И к концу второй недели декабря у нас уже стоял стеклянный аквариум-предбанник для будущего центра. На левой стороне торжественно красовалась новенькая вывеска «Парикмахерская», а сбоку, над специальным окошечком — «Ключи. Ремонт обуви», потому как внутри зоны ожидания (как мне её всё время хочется назвать балконом, вы не представляете…) был выгорожен совсем уж крошечный кусочек, где-то метр пятьдесят шириной, в котором сидел бодрый вьетнамец. С ключами, точилками и прочими колодками. Отличный бизнес! А герметичные стеклопакеты решают проблемы неприятных запахов. Как хорошо, что они уже появились, аллилуйя!

А! С оформлением ИП спряталась, как и собиралась, за папу. Так и так они за отчёты платят, буду подкидывать немножко. А мне смысл отдельно оформляться? Бумажки эти дурацкие я терпеть не могу, а до электронной отчётности пятнадцать лет ещё, как бы не больше…

ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ НАЧАЛО

В этой ветке реальности я убедила Вовку, что рубить с плеча и бросать училище посреди второго курса с переходом в автобат на срочку, не стоит. Или он сам себя переубедил? Продолжает же он периодически сам с собой общаться на предмет фехтования и прочего. Шифруется в некоторых вопросах даже от меня, что там, что здесь. Спутник-шпион, блин…

В общем, сдал он нормально зимнюю сессию и двадцать восьмого декабря с утра прилетел ко мне. До десятого отпуск! Две недели, й-й-й-у-у-ху-у-у! Зажигаем!

Я вот тут подумала. Между прочим, я и так бы всё бросила, занялась бы исключительно мужем. Ну просто потому что импульсивность и вот так. Но жизненные обстоятельства сами объявили мне отпуск. Нет, огромных праздничных новогодних дней ещё не придумали, первого-второго отгуляли — и на работу. Но. Народ, отчаянно тративший деньги перед новым годом, таки чрезвычайно преуспел в своём стремлении. Наступил период массового безденежья и, как следствие, — некоторой стагнации. Еле как шевелились продуктовые, остальной рынок стоял мёртво, так что я не стала париться и решила, что подумаю об этом после десятого января, когда отпуск у Вовки закончится.

На новый год папа подогнал мне три банки красной икры — роскошь неимоверная. Привезли они её с Дальнего Востока, куда ездили за мехами. Папа предупредил, что икру для получения наилучших вкусовых ощущений нужно вкушать исключительно с белым батоном и обязательно с хорошим сливочным маслом. Масло я купила на рынке у староверов, с батоном особых проблем не возникло, так что тут мы были во всеоружии. Одну баночку мы решили вскрыть собственно к новогоднему столу, вторую — на Рождество, а третью оставить «для всякого случая».

Стол мы с бабушкой готовили традиционно обжирательный. Ну, а мало ли — зайдёт кто? Развлечений в Новогоднюю ночь не сильно много, хтоническую хрень из «Голубого огонька» и раньше «не только лишь все» могли выдержать, так что, встретив полночь за столом, многие шли погулять, покататься с гор (раз в год всем можно), а заодно поздравить всех родственников-знакомых, у кого в окнах свет горит. И как не угостить пришедших посреди ночи?

А ещё мне ужасно нравилось, что потом три дня можно ничего не готовить и есть вкуснятину.

Мама с Василичем укатили на дачу, они вообще любят там праздники справлять. А ещё все боялись, что кто-нибудь из соседей по пьяни уснёт с сигаретой (ну, или с печкой чё-нить сделает) и сожжёт полсадоводства, как уже однажды было. Так что, вроде и отдых на природе, а вроде и покараулили.

Отмечали мы втроём — Вова, я и бабушка. Но уже через полчаса пришли сперва тётя Валя с Дядь Рашидом (это бабушкин сын) и дочкой Иркой (она меня на два года младше) — они в нашем же доме живут, только в четвёртом подъезде. Потом подтянулись Таня с мужем (их же дочь, только она теперь отдельно живёт). Сразу стало тесно и шумно. Посидели — решили на горку идти. А у меня, между прочим, на балконе специально для этой цели картонина припасена — я нарочно её домой припёрла, когда стиральную машинку в центр покупала. Так и знала, что кататься пойдём! В Новый год большая картонка — страшный дефицит и даже почти что товар. Ледянок-то у меня нет. Да я вообще не помню, были уже тогда пластиковые или нет, больших так точно не было, если только крошечные поджопники, а моя советская самошитая клеёнчатая подушка вообще неизвестно где. В садике у мамы осталась, наверное. Зато на большую картонку можно сразу вчетвером сесть! А если уплотниться, то и вообще… Самый шик, конечно, был — картонная упаковка от большого двухкамерного холодильника. Такой толпой скатиться можно!

Короче, пошли на горку, бабушку только дома оставили в окно смотреть. А там — все четыре окрестных двора. Шум, гам, веселуха. Все орут, радуются!

Не успела я к склону примериться, а тут от соседнего дома подваливает компания — и, главное, сразу к Вове:

— Э, с᾿ышь, ты чё тут хоишь нна…

Да бли-и-ин! Вот это, вы понимаете, меня по жизни прям обескураживает. Почему все эти мудаки агрятся именно на Вову? Потому что он почти два метра и хорошо заметен???

Пока я эту мысль думала, Вова быстренько выписал всем шестерым освежающих люлей. По ходу, драка вышла бы более масштабной, потому как с разных сторон бежали ещё парни (двор там приблатнённый и сильно неспокойный), но тут тётя Валя разморозилась и выкрикнула:

— Вы что⁈ Мы Рашида родители! — и прибежавшие позже как-то шустро подобрали тех, кто успел раньше, и удалились в туман. Внезапно…

Сильно обдумывать эту мысль я не стала — в голове моей звенело полстакана шампанского, которое Таня принесла, и я хотела кататься с горки!

Й-йу-ху-у-у!

Накатались мы в итоге до состояния снеговиков, потом пошли снова к нам, опять наелись. Пели какие-то песни — ой, тёть Валя петь мастерица! Расползлись чуть не в четыре. Потом дрыхли до обеда… Точнее, дрыхли, пока не позвонил папа и не спросил:

— А что вы делаете? Мы тут с Николай Иванычем собираемся душевно посидеть… — и пошли мы в гости, продолжать новогоднее встречание.

ЛЫЖИ ЕДУТ

На третий день января начались кагбэ рабочие будни. Но у нас-то — каникулы!

— А пойдём на лыжах кататься? — предложил Вовка, — Я видел, на заливе мужики коньком бегают. Только я сомневаюсь, что в училище твой размер ботинок найдётся. На себя-то я подберу.

— А у меня есть лыжи! — вскинулась