Правда, есть. И кататься я люблю.

— Только тебе, наверное, придётся вокруг меня вперёд-назад бегать, потому как коньком я не очень, а по лыжне скорость совсем не та. А так я, конечно, с удовольствием.

Ну во-о-от. Пока Вовка сгонял за лыжами, я наготовила нам бутербродов с сыром и с котлетами (помните, да — не могу я эту колбасу…), нашла в шкафчике на кухне термос, отмыла от пыли и набодяжила нам горячего сладкого чаю. И вообще собралась.

День был тёплый, солнечный. Вова так старался мне объяснить всю эту механику ног и деревяшек, что я устыдилась и тоже немножко прошлась коньком. Нет, реально — круто, гораздо быстрее и всё это… Руки только у меня сильно устают. Или я опять чё не так делаю?

В любом случае, добежали мы по заснеженному льду залива аж до папиного летнего лагеря. А чё на лыжах-то, пять километров — вообще не расстояние. Посидели в сиротливой пустой кухне, попили горячего чаю с бутерами.

Очень странно прийти в какое-то место, где всё не так, как ты привык.

— Можем костёр развести, — предложил Вовка.

— Да ну… Увидят кострище, начнут жечь, попортят тут ещё…

Он критически осмотрелся:

— Так-то да, никаких гарантий.

— Вот и я о чём. Если хочешь костёр, нам проще завтра в лесок за Юбилейным прогуляться, там и места такие есть, где посидеть. Можно хлебушка взять, пожарить. И даже с салом, м?

— А что, пошли.

Однако этому плану не суждено было сбыться.

Вова открыл передо мной железную дверь в квартиру и замер. Такое вот прямо звериное у него есть — весь превращается в слух. Бабушка с кем-то разговаривала, но оборвала фразу посередине:

— … а вот и молодые пришли!

И из кухни появилась Вовина мама, собственной персоной! Только молодая совсем!

— Ой, Валентина Александровна! — вырвалось у меня.

— Здравствуйте, — строго-официально сказала она, — А мы разве знакомы?

Знакомы, дорогая моя, конечно знакомы! И в очень даже неплохих отношениях, только не здесь… Но вслух я сказала:

— Вова о вас столько рассказывал, я сразу вас узнала!

— Да? — она как-то сразу помягчела и заулыбалась; всем мамам приятно, когда сын про них рассказывает — тем более, это правда, — А я вот решила выяснить, кто у меня сына похитил. Летом не приехал, зимой — опять нет. А он тут женился втихаря! Иди хоть обниму тебя, стоит там в углу!

— Ну, мне бы лыжи куда-нибудь сложить, и я прямо сразу начну с тобой обниматься, — независимо-многозначительно ответил Вова.

— Ой, да ладно, не начинай! Давай! — Я скинула ботинки и потянула у него его огромные лыжи, — Да давай, я вот тут в зале поставлю! Маму обними-то.

А я пойду чайник поставлю. Много чая не бывает.

ЗА ЗНАКОМСТВО

Вовка прошёл в нашу комнату, и мама его за ним. Ну, понятное дело, поговорить. Лишь бы не поругались с разгону, о, Господи…

А я решила большой стол в зале снова накрыть. Тем более, он так и стоял посреди разложенный. Пока туда-сюда, быстренько скатерть свежую кинула, всего наставила, смотрю — время к семи уж. За дверью гудел тихий разговор.

— Во-ов! Выходите уже, мы с тобой сегодня ещё не обедали, так-то…

Не успели мы за стол сесть — снова звонок. Мама с работы! Она всегда заходит бабушку проведать. Ну всё, значит где-то через полчаса и Саша за ней подтянется. Пока они тут шумно знакомятся, сбегаю-ка я, винца куплю…

Сели за стол — и мамы сразу сошлись на почве возмущения, мол, что за молодёжь?

— Не хотели свадьбу, но позвонить-то хоть могли⁈ — возмущалась мама Валя.

— Так они и нам тут не сказали! — поддерживала её мама Галя, — Я говорю: давайте хоть стол накроем, посидим…

— Ну мы же тортик купили, — усмехнулась я.

— Тортик! — хором укоризненно выдали обе мамы.

— Ну, хватит! — строго сказала бабушка. О! Бабушка всегда за меня! И она никому не давала ссориться, — Женились, всё. Давайте выпьем, пусть живут дружно, счастливо.

— Да! — радостно поддержала я, — За это надо выпить!

Глядишь, повеселеют, душой размякнут…

Тут пришёл Василич.

— Добрый день! О, какой стол!

Вова привстал:

— Знакомьтесь: Александр Василич, Галины Николаевны муж — моя мама, Валентина Александровна.

Блин, Саше покрепче что-нибудь надо… Я сбегала в кухню, порылась в столе, нашла початую бутылку водки с глухарём на картинке. «Охотничья»! Сорок пять аж градусов.

— Хор-рошая водка! — оценил он, — Смотри-ка, две медали и на глухаре настояно…

Юморист.

— Жаль, что сейчас зима, — дипломатично начала я, — Так бы на дачу съездили. У нас цветов очень много, мама любит.

— Правда? — в голосе мамы Вали проснулся неподдельный интерес, — Галя, а какие цветы?..

Всё. Дальше они потеряны для общества. Это же два фаната-цветовода.

В конечном счёте, посиделки удались. И наши матушки даже сговорились завтра после обеда запрячь Василича и съездить с ним на дачу, посмотреть дом и прочее.

Но с утра — с утра мы имели довольно серьёзный разговор.

Я имела, потому как Вовка, кажется, уже немножко устал от общения. Вот, вроде, и рад, а… Ну, вы поняли. Переел. А я взяла и предложила свекрови прогуляться.

— Тут недалеко, — явно, она со мной поговорить хочет, а у нас такая слышимость, никакой конфиденциальности, блин.

— Ну, давай пройдёмся.

Вышли мы из дома, я сразу свернула под арку, к остановке.

— Валентина Александровна, а вам как удобнее чтоб я вас называла: по имени-отчеству, тётя Валя или мама?

Она поколебалась.

— Тётя Валя, наверное.

— Хорошо.

Она искоса недоверчиво на меня посмотрела:

— А что, если бы я сказала «мама» — ты бы прямо мамой меня называла?

— Конечно. Вы же Вовина мама. Не вижу в этом проблемы вообще. У нас все невестки бабушку мамой называют. И она всех любит. Я, знаете ли, лет до десяти вообще не знала, кто из моих тёть мамины сёстры, а кто — нет. Почему-то даже не интересовалась.

Мама Валя задумалась.

— Мда… Мне вот не так повезло со свекровью.

— Я в курсе. Вова мне кое-что рассказывал. И мы с вами в некотором роде, — я усмехнулась, — наступили на одни и те же грабли.

— Вы что, ездили в