– Как бы покурить? – Карташ попытался поднятьру-ки – цепь, соединяющая наручники с полом, натянулась.

– А никак. Мы не нарушаем законов, а боремся за ихсоблюдение. В камере покурите. Она ведь вам станет домом родным, так что указ онекурении за пределами домов нарушен не будет. Но давайте не отвлекаться. Итак,пунктик первый – ваш паспорт. Российский. Даже заграничного паспорта при васнет. Есть военный билет. Российский. И все. Больше документов при вас нет.Выходит, вы находитесь на территории нашей страны нелегально. Уже это нас обязываетпоработатьс вами самым вдумчивым образом. Кто вы такой, что делаете на территориинезависимого Туркменистана, как сюда попали? Видите, сколько вопросов сразу.Единственно приемлемый для вас итог этих разбирательств – выдворение из страны.Так ведь его еще заслужить надо... Но оставим пока пунктик первый и перейдем кпунктику второму. Не догадываетесь, что это такое? Ваши подозрительныезнакомства. Вам их перечислить? Охотно и радостно. Здесь и авторитетыуголовного мира, и простые уголовники, и некий подручный феодальчика,скончавшегося, кстати, при весьма загадочных обстоятельствах, и некие другие,не менее любопытные фигуры, которые так и просятся в тщательную разработку.Удивлены? Вижу, да.

Если до этого «товарищ полковник» говорил ровным, бесцветнымголосом, каким замполиты проводят политинформации для полусонныхсрочников, тотут неожиданно его речь заблистала искренней эмоциональностью.

– А вы думали, мы здесь разучились работать с советскихвремен? Остались без Старшего Брата и начали стремительно скатываться наобезьяний уровень? А вот и дудки! Как говорится, щуку съели, зубы остались. Этоу вас, – он вытянул палец в направлении Карташа, – бывшиеразбежалиськто куда, по всяким частным лавочкам. Мы профессионалами не разбрасываемся! Ясогласен, масштабы и задачи несколько не те, что раньше, и за спиной ненависает скала, которая способна как защитить, так и придавить. Но работать мыне разучились и агентуру не растеряли, а также не рассекретили ее и нераспродали – в отличие от вас. Агентура никуда не делась, а только еще иприрастает новыми вербовками...

В голову лезли совершенно несообразные моменту мысли: «Ктож, интересно, им барабанит? Думать-то, понятно, вольно на любого, от воровскихшестерок вплоть до самого Дангатара», – словно бы это и есть самое важноев данный момент.

– Итак, достаточно первых двух пунктов, чтобы вашаперсона привлекла наше внимание – внимание службы, отвечающей за национальнуюбезопасность. Согласитесь, когда по столице, поблизости от особо охраняемыхобъектов и персон, разгуливает не внушающий никакого доверия иностранец и приэтом сводит сомнительные знакомства – уже это повод спецслужбам озаботиться еголичностью и, как говорили в двадцатые годы прошлого века, разъяснитьэтоготемного ино-странца... А теперь переходим к главному пунктику. К третьему. Я быего поименовал экспериментальным. В том смысле, что мне просто не терпитсяпоставить некий эксперимент. А именно – не придавать широкой огласке факт вашегозадержания. Я всего лишь не стану докладывать наверх, не стану вас нигдерегистрировать, предупрежу моихлюдей, чтоб помалкивали. Пусть это останетсямаленькой тайной нашего подразделения. Очень уж мне любопытно посмотреть, кто икакое беспокойство станет проявлять. Может, начнется какое-нибудь интересноешевеление, может, кто-то внутри этого здания шевельнется. Ну уж если вдругподнимется сильная шумиха, если принцы и короли, главы дипмиссий, лично Путин иБуш станут тревожиться, давить на все кнопки и рычаги, тогда мы вас всегдасможем найти. Но почему-то мне кажется, что никто из сильных мира сего необеспокоится по поводу вашего исчезновения. Или я не прав?

Весь разговор «товарищ полковник» не отводил взгляд отпереносицы Карташа. Алексей знал этот прием, который чаще прочих используютименно оперативные работники: вроде собеседник смотрит прямо на вас, а взглядомс ним не встретишься. Кое на кого подчас действует гипнотическим образом, иэтот кое-кто начинает петь, что соловей.

– И после того, как станет ясно, что вокруг вашейперсоны не поднялся ажиотаж, я со спокойной совестью смогу вычеркнуть вас изсписка живущих, стереть, как ластиком стирают в тетради неудачный карандашныйнабросок. Вы даже не представляете, как просто это сделать. Я лишь распоряжусьне подходить к вашей камере, и откроют ее только... ну, скажем, месяца черездва, когда от вашего организма останутся только обглоданные костяшки. Дажеследов одежды не сохранится – все скушают крысы. Костяшки эти соберут в мешок ибросят в печку, вместе с изъятыми у вас вещами и документами. Есть у нас тутспециальная печечка, между прочим, экологическая, которая изначальносконструирована для сжигания шпал, но и нам пригодилась. Любой «зеленый»останется доволен отсутствием вредных выбросов в атмосферу. Хотя у нас и нетникаких «зеленых», это все ваши забавы, там у себя, на Западе. Думаете, непосмею, потому что слишком много людей были свидетелями вашего задержания?Ошибаетесь, вернее, не делаете маленькую, но крайне важную поправочку. Это былимои люди, которых я тщательно отбирал, скрупулезнейше отсеивал, на каждого изкоторых у меня есть... свой строгий ошейник. Вы, наверное, за волнениями итревогами на время упустили из виду, что вокруг вас Азия со всеми еестранностями и особенностями. Однако западному человеку подобная забывчивостьпростительна...

Карташа вдруг проняло. Как не пронимало ни при стычке сХанджаром, ни при беготне по мертвому городу, ни при дружеской беседе с Неджеми последующей вылазке в Афган. Только сейчас он по-настоящему осознал, чтовлип, и влип основательно. И дело тут даже не в речах «товарища полковника»,которыми он опутывал жертву, как удав кольцами. Пожалуй, метаморфозу можноудачно сравнить с замерзанием на холоде. Если ты вышел на мороз одетым, то несразу начнешь замерзать. Сперва прихватит щеки, станут неметь кончики пальцев,волнами будет пробегать озноб, но встряхнешься, попрыгаешь, потрешь там-сям, ивроде ничего. А потом вдруг враз продерет так, что язык к небу примерзнет, азубы начнут выдавать сокрушительную чечетку. То же и сейчас. Только подставь наместо мороза внезапно свалившееся осознание безнадеги…

Короче говоря, взвился занавес и открылась безрадостнаяперспектива. Вытаскивать его некому. Даже если Грине удалось бежать и онвстретится в условленное время с Дангатаром, последний не станет ничегопредпринимать до конца сегодняшнего дня. А чем закончится сегодняшний день? Вотто-то... Пусть и победой все завершится. Хватит ли возможностей и связей уворов, чтобы вырвать человека из лап КНБ? Станут ли они этим всерьеззаниматься?

М-да, подводя неутешительный итог, следует признать –имеются все шансы бесславно погибнуть, не на бегу, не от пули, а в поганомподвале, заживо сожранным крысами.

«Товарищ полковник», который, ясное дело, сейчас проводит непервый допрос за карьеру, уловил изменения в состоянии собеседника.

– Ну-у во-от, – с удовлетворением протянулон, – гора стронулась с места. Чую, возникла, так сказать, способствующаядоверительности атмосфера. Самое время перейти к исповеди, очищению души и облегчениямучасти посредством чистосердечного признания. Вы, дорогой мой, учтите изарубите главное – для вас весь свет клином сошелся на мне. Я на сегодня вашбог и отец в одном лице. От меня зависит, получите ли вы воскрешение и, бытьможет, начнете новую жизнь, или исчезнете навсегда.