– Я тебя сейчас погружу в поверхностный сон – голова так и будет болеть, но зато ты будешь всё слышать и…

Эстели, вздрогнув, замолчала, настороженно к чему-то прислушиваясь, встала, покачнувшись, положила ладонь на лоб Аделины:

– Ты должна говорить, что ничего не помнишь! – Всё повторяла целительница, чтобы Адель точно запомнила. Моргнув и показав, что услышала, поняла, увидела слабую улыбку на губах Эстели, прежде чем погрузиться в туман.

Серый, невесомый и такой пустой, что на девушку накатила безысходность, чувство страшного одиночества. Попыталась вспомнить – что же произошло, но услышала голоса, один из которых хорошо знала:

– Какай участок временной? – Незнакомый, низкий мужской голос совсем рядом и чья-то ладонь легла на лоб.

– До момента, когда она пришла ко мне. Пусть встречу помнит, но очень смутно, а дальше ничего, – голос приглушённый, но узнаваемый – коронера.

Молчание и Аделина попыталась дёрнуться, закричать, скинуть длинные липкие щупальца, которые словно залезли ей под череп. Шипение над ней:

– Санхаш! Тяжело идёт!

– Да она же обычная артефакторщица, что там может тяжело идти? – Возмущённо прошипел коронер.

– Возьми и сам попробуй! – Огрызнулся собеседник и Адель, внутренне крича от боли, всем сознанием уцепилась за сеть, что накинула Эстели, интуитивно чувствуя в ней спасение, сращивая расходящиеся узлы.

– Эти артефакторы – чокнутые! Есть такие, что вживляют себе свои устройства в тела! Может и эта такая же повёрнутая!

– Юстан, это же грахнова адептка! – Не сдавался коронер. – Но возможно я ошибся и надо было задействовать другого менталиста, – хоть и шёпот, но язвительность была очевидна. В это же время давление на сознание Адель усилилась и по её телу прошла дрожь.

– Вот и позвал бы! – Бросил этот Юстас нервно.

– Поздно уже и смотри, не справишься – он нам обоим головы снесёт!

В голове у Аделины пронеслись картинки воспоминаний, и прошла мутная рябь. – Всё, – выдохнул мужской голос облегчённо.

– Уверен? Надо бы… – но продолжения Адель уже не слышала, вновь погрузившись в блаженный сон.

– Ну вот, открываем глаза, – знакомый голос, мягко вывел Адель из забытья. – Посмотри на меня, – с улыбкой, от которой вокруг глаз разбежались лучики морщинки, произнесла мастересса факультета целительства, с волнением, глядя на Аделину.

– Пить, – было первое, что сорвалось сиплое с губ девушки.

Дотошный осмотр, опрос и Адель вновь погрузили в сон.

– Открываем глаза, девочка, – вновь та же мастересса и рядом улыбающийся парень целитель:

– А вот и вода, да с каплями укрепляющими, – держа стакан в руке, парень помог Аделине сесть, тут же подав стакан.

– Ну, общее положение стабильное, в сон погружать больше не будем. Надо силам восстанавливаться, – проговаривала мастересса, проводя рукой вдоль тела Адель.

– Как долго я спала? – Аделина чуть осмотрелась и тревожно спросила: – Что вообще произошло?

Не успела девушка услышать ответ, как в светлую палату, постучав, тут же вошли мужчины. Ректор с отеческой тревогой в глазах, коронер, хмуро смотрящий на Адель и незнакомый мужчина, облачённый во всё чёрное без каких-либо опознавательных знаков.

– Солер? Как себя чувствуешь? – Первым спросил ректор, перебегая взглядом с девушки на мастерессу целительства.

– Сознание плывёт, – призналась Адель. – И не пойму – что произошло?

– Вот мы как раз по этому поводу, – встрял коронер, на что ректор, повернув к нему голову, гневно сверкнул глазами:

– Я сам буду задавать вопросы, и только на этом условии согласился вас допустить!

– Де-Солер не готова сейчас на долгие разговоры, гранд де-Круз, – угрюмо вмешалась мастересса.

– Это не обсуждается! – Нервно возразил коронер и посмотрел на ректора: – И вы знаете, что вопрос не терпит отлагательств!

Сжав челюсти, ректор негодующе посмотрел на законника, но когда повернулся к замершей Аделине, черты лица мужчины разгладились.

Придвинув стул и присев рядом, заговорил:

– Де-Солер, вам необходимо постараться вспомнить всё, что произошло. Всё до мельчайших подробностей. Это очень важно!

Все в палате молча следили за девушкой, которая морщась, пыталась вспомнить. У Аделины мелькали обрывочные воспоминания, но всё было похожи на кусочки мозаики – не желавшие складываться в общую картину. Только красной нитью звучало – «Слушай! Ты должна говорить, что ничего не помнишь! Если проговоришься – нам обеим конец! Ты понимаешь?»

– Я помню лекции, – медленно начала девушка сведя брови к переносице и периодически морщась, потом… потом помню Смитт. Она мне… она оскорбила меня, и вмешался мастер рунистики. Потом был разговор с Мионелой, и мы пили чай, – Аделина замолчала, но нервно вздрогнула, от резкого, неприятного голоса незнакомого мужчины:

– Далее!

– Я вроде домой пошла, и… был ещё разговор с вами, – посмотрела на коронера.

– О чём вы разговаривали с дознавателем? – Вопрос всё от того же незнакомца.

– Я хотела узнать – про расследование и потом, потом я домой пошла. Но не могу понять, – Адель зажмурилась, – не могу понять никак – что я делаю здесь? Вообще не помню – как здесь оказалась! – растерянно посмотрела на ректора девушка.

Ещё множество вопросов сыпалось на девушку, но она качала головой и, морщась, растирая виски, повторяла – не помню.

– Достаточно мучить мне пациентку, – наконец вмешалась строгим голосом мастересса и мужчины с разными эмоциями покинули палату, оставляя, наконец, девушку в покое.

– Если что вспомните, обязательно, незамедлительно сообщите! – Перед уходом произнёс коронер.

– Поналетели стервятники, – бубнила целительница, осматривая Аделину. – Давай попьёшь и…

– Прошу вас, – сипло задыхаясь, выдавила Адель, едва сдерживая слёзы, подступившие к глазам. – Прошу – позовите Мионелу, мастерессу.

– Да знаю я её! – Оборвала Адель целительница, строго глядя на девушку. – Завтра придёт к тебе, а сейчас – спать! – Приложив ладонь ко лбу Аделины и, не слушая её возражений, погрузила пациентку в сон.

Аделина, отвечая на вопросы, всё никак не могла собрать кусочки памяти в целостность, но одно поняла, режущее до боли – ей необходимо увидеть Леандора. Необходимость в графе была такой острой, что девушке даже дышать было трудно, и каждый вдох отдавался тупой болью в сердце. В чём была причина Адель так и не могла понять. На следующий световик, когда пришла подруга, ответив бегло на её вопросы и прервав причитания, попросила:

– Мне надо связаться с графом, Мили, но я не могу, у меня сил нет!

– Формируй сферу, – немного подавлено и, отводя глаза, произнесла подруга, мгновенно вызвав подозрения: