Идея в самом скором времени испытать пушку привела его в неподдельный восторг.

– Я так думаю, госпожа капитан, дырок мы в нем навертим, – сказал он убежденно. – Хотя, конечно, сперва бы провести на стенде… ну хоть одно испытаньице…

– Испытания будем проводить не на стенде, а прямо в боевых условиях, – твердо проговорила Бугго. – Я вполне доверяю твоему техническому гению.

– А вообще, не знаю, – пробурчал Малек, удаляясь по направлению к выходу.

– Без команды не стрелять! – крикнула ему в спину Бугго. – И включи там у себя внутреннюю связь! Вечно отключаешь…

– Так это… мне тишину надо… я думаю… – сказал Малек, нетерпеливо топчась на пороге.

– Стой! – рявкнула Бугго. – Запоминай последовательность действий. Сперва он стреляет по нам.

– Тот корабль? – уточнил Малек.

– Да. Ничего не делаешь и ждешь, пока гад пальнет по нашему борту. Сразу после того, как выстрел с «Барриеры» по «Ласточке» будет произведен, отключишь на корабле свет и все приборы. Нужно создать у противника ощущение, что он нас полностью уничтожил. Что от «Ласточки» одна коробка осталась.

– А, – пробурчал Охта. – Ну, это можно. Стало быть, он пуляет, а я сразу все вырублю. Будто мы – покойники.

– Ты совершенно правильно понимаешь план. Выключаешь свет – и ждешь приказа. Малек, ты внимательно меня слушаешь? – очень строго спросила Бугго.

Малек напрягся. Заморгал. Судя по всему, он добросовестно исследовал свои ощущения. Наконец Охта выдохнул:

– Вроде бы, да.

– Получив приказ, сразу стреляешь по противнику. Ни мгновения не медля.

– Ага, – сказал Малек и с облегчением скрылся.

– Ладно, готовьтесь, – заговорил Хугебурка, чуть подавшись вперед. – Сейчас начну сбрасывать скорость.

Но Бугго положила руку поверх его ладони.

– Меняемся местами, – сказала она. – А еще лучше – идите-ка вы на топчан.

– Что?

Он уставился на нее с неподдельным изумлением.

– Что слышали, – отрезала Бугго. – Наш маневр грозит угробить «Ласточку» прежде, чем она сможет сделать выстрел. Такие решения вправе принимать только капитан корабля.

– Так вы и приняли…

– Корабль поведу я. Хватит об этом. Вы меня слышали, господин Хугебурка.

Он молча смотрел на нее и не трогался с места.

– Кажется, вам было приказано освободить кресло первого штурмана, – повторила Бугго.

– Не валяйте дурака, – тихо попросил он.

– Вон из моего кресла! – заорала Бугго. – Убирайтесь! И вообще – вон из рубки! Где у нас кислородные маски?

– Зачем? – спросил Хугебурка, пошевелившись в кресле.

– Затем! Тащите обе. Возможна разгерметизация. Я не хочу сдохнуть. И вы не хотите.

Хугебурка нажал кнопку и сказал:

– Калмине, принеси кислородные маски. Предстоит опасный маневр. И выдай женщине.

– Последнего могли не говорить, – прошипела Бугго.

– Да бросьте вы, уж кислорода-то не жалко, – сказал Хугебурка. Он все еще медлил.

– Жаль, что кресла привинчены к полу, – сказала Бугго. – Я бы, пожалуй, попробовала вас опрокинуть.

– Вы уверены, что так будет лучше?

– Я желаю занять место первого штурмана. Я желаю сама подставить «Ласточку» под удар. Я намерена лично отдать команду расстрелять противника в упор. Что тут непонятного?

Хугебурка сдался и безмолвно полез из кресла.

Дальнейшие события разворачивались с поразительной быстротой. Едва «Ласточка» сбросила скорость, как «Барриера» стремительно приблизилась. Произошло это в основном за счет того, что корабль Бугго перестал уходить от противника.

Огромный борт «Барриеры» стремительно проплыл перед широким панорамным окном рубки и отошел чуть в сторону. Затем корабль Ерхоя развернулся к «Ласточке» носом.

Бугго испытывала странное наслаждение, разглядывая судно противника. Громадная, переливающаяся огнями туша, подвешенная в черном безвоздушном пространстве. Она светилась так ярко, что все звезды неисследованного космоса сразу утратили рядом с нею всякое значение.

Бугго не столько увидела, сколько ощутила две ослепительные вспышки, которые мгновенно приблизились к ее кораблю. «Ласточка» содрогнулась. Не оставалось в ней, казалось, ни одной переборки, ни единой детали, которую бы не встряхнуло. Но сильнее всего пострадала рубка. Со стены сорвало экран эхолота и кусок переборки и с силой швырнуло через все помещение.

Гигантская боль в спине пронзила Бугго. Ничего подобного с нею прежде не случалось. В единый миг она испытала ужас, унижение, адский жар. Она закричала, конвульсивным движением срывая с лица кислородную маску и с размаху упала головой на панель. Спустя миг кресло второго штурмана, выдернутое из пола, защемило ногу капитана, но этого Бугго уже не почувствовала.

Хугебурка, отброшенный резким толчком в угол, с трудом пытался подняться. Он еще барахтался на полу, когда на «Ласточке» отключились все приборы и стало очень тихо. Хугебурка даже не мог определить, что в точности сейчас происходит: то ли это Малек действует по заранее оговоренному плану и вводит в заблуждение противника, представляя корабль Бугго погибшим, то ли «Ласточка» на самом деле мертва, и захват ее Ерхоем – дело нескольких минут.

Хугебурка слышал дикий крик Бугго. Отзвуки этого вопля блуждали по безмолвным помещениям «Ласточки», где было теперь так пусто, как будто оттуда ушла самая душа корабля. Несколько раз Хугебурке чудилось, будто в недрах «Ласточки» гулко бухают чьи-то шаги, но затем все смолкало, и он начинал думать, что эти звуки – иллюзия.

В темном просторном окне вдруг снова появился свет. «Барриера» неторопливо приближалась, ее прожекторы бегали по разоренной рубке «Ласточки» и выискивали способа ловчее пришвартоваться к подбитому кораблю.

Хугебурка, шатаясь, встал и надавил на кнопку внутренней связи:

– Малек! – крикнул он. – Давай! Скорее!

И снова – ничего. Только тягучие минуты темноты, ползание чужого света среди разбитой панели – и бесформенная тень, наполовину выпавшая из кресла первого штурмана.

Хугебурка добрался до нее. Коснулся ямки на шее Бугго и сразу же вытер с лица ядовитый пот. Бугго была жива. Все вокруг оказалось мокрым: из раны капитана хлестала кровь.

– Скорей, – прошептал Хугебурка, обращаясь к Мальку. – Скорей. Нужен свет.

Малек как будто услышал этот тихий призыв, потому что неожиданно света стало страшно много. Звука Хугебурка не услышал. Корабль «Барриера» превратился в гигантскую пылающую звезду. Несколько секунд облако горящего газа дрожало перед иллюминаторами «Ласточки», словно рой крохотных пчел, а затем распалось на искры – и сгинуло в бескрайней пустоте космоса.