я подберу в дукане для вас памятные сувениры. Помните и не забывайте Афганистан, несмотря на то, что вы все здесь перенесли очень много лишений и страданий. Афганский народ не забудет вас! Я сам рад буду видеть вас ещё раз у себя в гостях!

Поблагодарив хозяина за гостеприимство и щедрость, за замечательную восточную кухню и обменявшись любезностями, гости простились с ним. Абдулахад с улыбкой проводил их до ворот, пожав всем на прощание руки:

— Я жму вам руки с искренней симпатией, которая у меня всегда останется неизменной! — сказал он.

На улице советники афганского уездного отделения безопасности, пожелав Годыне и его экипажу счастливого пути, уехали по своим делам. Боевая машина пехоты командира роты, гудя мощным двигателем, выехала из города и стремительно рванула по дороге. Возвращались к себе на пост, ещё острее ощущая удушливый зной. После сытного обеда в тени деревьев пересохло в горле и клонило ко сну. Горы, измученные солнечными лучами, казалось, плавились. Хотелось вернуться обратно и задремать под звуки фонтана и мелодичную музыку, которая ещё звучала в голове. Время было послеобеденное, и трасса замерла. Последняя колонна автомобилей с грузом, следующая в Джелалабад под охраной бронетехники, остановилась на привал возле первого поста роты у Суруби. Рядом с ней пристроились и одиночные афганские машины, среди которых выделялось несколько бурубухаек, разукрашенных во все цвета радуги восточными орнаментами.

У поста в готовности стояли боевые машины для сопровождения командирской машины на свой пост. Хотя от одного поста до другого было недалеко, но, согласно инструкции по безопасности, передвижение одиночных машин было запрещено.

Часовой, заметивший машину командира роты, вытянулся по стойке смирно, закинув на плечо автомат. Механик-водитель Тахтамурадов немного затормозил, высунувшись из люка, взглянул на ротного, но тот махнул рукой вперёд, и уже три боевые машины рванули дальше.

Вскоре были на месте. Машину командира встречал сержант Нигаметьянов, а машины сопровождения убыли обратно на свой пост. Окинув взглядом территорию поста, командир роты спрыгнул с боевой машины и, улыбаясь в усы, отметил:

— Вижу, что порядок навели, теперь можете расслабиться и отдохнуть.

— Товарищ старший лейтенант, а для меня какие указания будут? — спросил у командира роты его порученец.

— Пока никаких, Рыжий. Иди-ка до заступления в наряд вместе с Файзулой к своим пацанам. Думаю, что у вас там будет весело и интересно! — сказал, направляясь к себе в бункер, который служил канцелярией, кабинетом и местом отдыха, командир роты.

Он решил немного поработать над схемой расстановки постов, минных полей, которые сдетонировали в ходе землетрясения. Нужно было уточнить сектора ведения огня, осмыслить информацию по ожидаемому каравану. Однако после отдыха на званом обеде у дуканщика Годына задумался, вспомнил о прошлом.

Здесь, в субтропиках, были ухоженные поля и сады, которые обеспечивали города сельхозпродукцией. Функционировали гидроэлектростанции «Наглу» и «Суруби», другие предприятия. Рос городок, где жили советские специалисты. Поэтому жители уездного центра и окрестных кишлаков были обеспечены работой и стабильной зарплатой. Они находились под охраной и защитой советских воинских подразделений и силовых структур Афганистана. Здесь не было людей, доведённых нищетой до отчаяния.

У старшего лейтенанта Годыны перед глазами всплыла совсем другая картина. Год назад он был в боевой рейдовой операции по блокированию и уничтожению одной из душманских группировок. Его рота, выбив противника, вошла в кишлак Исталиф уезда Мирбачакот провинции Кабул. Годына вместе с бойцами передвигался вдоль длинного каменного дувала, вросшего своим боком в скалу, покрытую мхом и колючками. Там была совершенно другая жизнь. Ветхие печальные дома стояли практически друг на друге по склону горы. Земля, каменистая, бесплодная, на которой были разбиты маленькие огороды, не давала урожая. Пройдя арык с грязной водой, бойцы поднялись на небольшую площадку у подножия крутой скалы и решили сделать привал. В это время, увидев шурави, из обветшалого глинобитного дома вышел местный житель, мужчина средних лет, с небольшой бородой, впалыми щеками, в бедной, видавшей виды одежде. Он вышел вместе с двумя девочками-подростками. В руках мужчина держал какие-то документы. Взглянув на группу советских солдат, он сразу вычислил командира и подошёл к старшему лейтенанту Годыне. Афганец стал что-то объяснять, показывая то на документы, то на девочек, которые стояли с обеих сторон, прижавшись к отцу и потупив глаза в землю. Владимир Годына подозвал к себе рядового Давлетова, чтобы тот перевёл, о чём просит афганец. В словах отца девочек чувствовались боль и растерянность. Глотая горькую слезу от бессилия и безысходности, он с мольбой в голосе просил, чтобы купили его девочек-подростков или взяли на время к себе в прислуги, рабынями. Семье нужны были деньги, иначе с голоду умрут младшие дети.

Ошеломлённый услышанным, старший лейтенант Годына смотрел на бедняка и его детей. У стоящих рядом советских солдат на глаза навернулись слёзы. Видавшие смерть своих боевых товарищей, прошедшие, казалось, пекло, бойцы не могли поверить в то, что подобное возможно в мире. Они вспоминали своих младших сестрёнок, свой дом, представляя, какие муки испытывает сейчас отец-афганец! Годына подошёл вместе с Давлетовым к афганцу, положил на его плечо руку и стал успокаивать. Тот, не понимая ни слова, но увидев вокруг добрые глаза, сочувствие во взгляде, заплакал… Слёзы градом катились по его впалым щекам. Повернувшись к подчинённым, командир роты тихо отдал распоряжение:

— Соберите свои сухие пайки в один вещмешок!

Когда ротный стал передавать вещмешок с продуктами афганцу, тот опустился на колени и, прикладывая ладони к сердцу, сквозь слёзы стал говорить:

— Ташакур, шурави, ташакур!

— Всё, что можем сейчас! Идите домой. Пусть растут Ваши красавицы здоровыми и счастливыми. Берегите их! — ответил Годына.

— Товарищ старший лейтенант, — с горечью произнёс таджик Давлетов, когда афганец с девочками удалился к себе в дом, — в это просто поверить невозможно, чтобы отец за еду, вот так предлагал своих малолетних девочек на продажу!

— Эх, ребята, тут в Афгане всякое увидишь! Вы заметили, что не только дети, а сам этот афганец от рождения не был сыт, как горели от голода его глаза, как глубоко запали щеки этого декханина! Да и одежда на нём какая старая, обношенная. Вот сегодня и пытается Правительство Афганистана с нашей помощью улучшишь жизнь своего народа: дать землю, обеспечить работой, но душманы мешают этому.

Глава тринадцатая

Под тенью шелковицы

Согласно распорядку дня. Оживлённая беседа. Вспоминая школьные годы. История афганской земли. Юра Безгодков переключает всех на смешные истории. Тоска по тихой и светлой человеческой радости.

Свободные от несения службы солдаты и сержанты, разморенные жарой, расположились на пожелтевшей