Тактика борьбы с Кавалерами Смерти оказалась достаточно простой. Мы выставляли перед каждым из них минимальный заслон, задачей которого было не нападать, а только сдерживать бронированных воителей. После чего, зачистив их свиту, наваливались на них ударной группой. Из-за того, что доспехи у этих врагов были не столь прочны со спины, то этот метод оказался на удивление действенным.

Тем не менее, в самом начале мы едва не потеряли пятерых рейгов, которые были недостаточно опытны, чтобы выдержать первые же нападения Кавалеров. Повезло, никто не погиб, но у всех из этой пятерки праны оставалось, что называется “на донышке”.

Последний Рыцарь Смерти вернулся к своей госпоже, получив одновременный укол Слова в шею сзади и удар меча Майи под лопатку. Переглянувшись с девушкой, мы одновременно отсалютовали друг другу и развернулись, прикрывая спины.

Шестая волна была нами отражена, но мы не знали, сколько еще подобных нападений нас ждет впереди. Не знали, поэтому спешно перестраивались, отводя тех, у кого оставалось мало энергии на тыловые позиции.

Но Излом вновь показал свою полную непредсказуемость. Вместо появления новых пентаграмм, воздух стал более прозрачным, ветер успокоился, а нависающие низко тучи развеялись.

Три отливающие бронзовым колонны света опустились с небес. В центре одного луча света оказалась Майя, второй упал на Добрыню. Третьим же Излом отметил незнакомого мне новенького рейга, для которого это сражение было вообще первым.

Прорыв был закрыт. Получение наград от Излома указывало на это со всей полнотой.

Не успел я расстроиться, что мне не досталось никакого бонуса, как в меня словно влили водопад энергии. Отражение этого разрыва реальности продвинуло меня в уровне рейга. Теперь, как и Майя, я стал Рыцарем Излома четвертого ранга. Правда было странным, что мне не было предложено никакого выбора из способностей. Я мог выбрать только один вариант, а именно то самое упомянутое Майей «Сродство с Изломом», которое давало мне на первом уровне развития тридцатипроцентную прибавку к максимуму праны и бесшумный вход и выход из Излома по желанию, и все. Никакого иного выбора Излом не предоставил. Но, не отказываться же, пришлось брать, что дают.

— В этот раз, кажется, все реально закончилось! — Подняв вверх свой меч, громко произнес Леонид.

И, судя по той чистоте, которая сейчас царила в Изломе, по спокойствию его ветров, это утверждение было верным. Мы справились, отразили каскадный тройной Прорыв!

— Ура! — Заорал во все горло Добрыня, и многие из рейгов поддержали этот не очень привычный для франкоговорящих клич.

Направляясь на первую лекцию, шагая этим ранним утром по тропинкам острова, едва сдерживал себя от улыбки во все лицо. Окончательное закрытие Прорыва этой ночью развеяло не только напряжение в Изломе, но и явственно сказалось на материальном мире. Еще вчера большинство людей ощущали некую подавленность, и это было заметно по их внешнему виду. Сегодня же почти все встреченные мной студенты находились в приподнятом настроении. Утренние новости, в которых объявлялось о закрытии каскадного Прорыва, на многих сказались позитивно, потому как тяжело жить, ощущая над собой невидимую руку неизвестной опасности.

Еще сегодня должен был выйти очередной выпуск журнала от “Мираж комикс”, в котором напечатана моя история. Теоретически книжные магазины в столице открываются в девять утра, и я мог, прогуляв первую пару, купить журнал уже сейчас. Но, проснувшись утром, посчитал такой поступок несдержанным ребячеством. Куплю журнал вечером, после занятий или даже в обед, если его подвезут в университетский книжный магазинчик.

К моему немалому удивлению, на первую лекцию пришла вся наша небольшая группа. Даже Майя, хотя, когда я покидал штаб РИЗВа в три ночи, она еще оставалась писать отчет, который вряд ли успела завершить раньше, чем до пяти. Ей бы выспаться и отдохнуть, но нет, пришла на учебу, хотя первое занятие — вполне рядовая высшая математика. Возможно, не меня одного успокаивает учебная рутина? Впрочем, а чему я удивляюсь? Размеренность и постоянство хоть в чем-то, и правда, позитивно влияют на психическое здоровье человека, это давно доказанный в прошлом моем мире факт. Да и выглядела Майя не слишком уставшей, даже темные круги под глазами были сегодня не так заметны.

После лекции Майя скрылась в Изломе, Ян Ларсон, как обычно, убежал сразу на следующее занятие, а меня и Кристиана на лестнице перехватила Клэр.

— Заметили? — Театрально наигранным шепотом заговорщика спросила нас девушка.

— Заметили что? — За нас двоих вопросом на вопрос ответил ей черноволосый.

— То, что Майя Гримм начала краситься, конечно же! — Закатила глаза рыжая.

— А она разве красится? — Переспросил её Кристиан.

— О!!! — Вскинув руки к небу, тихонько и наигранно завопила Клэр. — Зачем я вообще вас спросила, если все мужики слепые, словно кроты!!!

Сказав это, девушка окинула нас презрительным взглядом и гордо удалилась на свое занятие.

— Хм-м-м… — Потер подбородок Кристиан. — Ну, красится Майя и что? Не понимаю я нашу рыжую.

— А на меня что смотришь? — Отвечаю ему. — Можно подумать, я понимаю.

— Верно, она же на голову ударе… — Начал черноволосый, но сбился и начал оглядываться по сторонам, после чего продолжил, — в смысле, загадочная и непредсказуемая!

— Да ушла она, ушла. — Не выдержав, рассмеялся я.

— Ага, ушла… Кто её знает! Если бы не видел её медкарты, то подумал, что она из перевертышей, настолько у неё острый слух!

— А ты видел её медкарту? — Вполне искренне удивился я.

— Ага… — Отмахнулся от моего вопроса, как от чего-то несущественного, черноволосый.

— Но как? Медкарты не находятся в свободном доступе, и допуск к ним непросто получить.

— Ну. — Он явно не хочет говорить на эту тему. — Было нелегко, но я справился.

Чувствую, что если начну расспрашивать дальше, то он просто соврет, поэтому ослабляю нажим:

— И что там в медкарте? — Мне немного стыдно от своего любопытства, но я задаю этот вопрос.

— Она не перевертыш и не сенс, обычная девушка, почти идеально здоровая, правда — гиперактивная. Я не смотрел подробно, узнал, что у неё нет Искры и Внутреннего Зверя, и закрыл файл почти сразу.

— Я тебе верю, сам бы, подвернись случай, возможно, заглянул бы в её личное дело. — Ключевое слово в этом предложении “возможно”, именно оно не дает моей духовной шпаге посчитать эти слова ложью.

— Вот-вот! — Немного неверно истолковывает мною сказанное Кристиан. — Я это сделал исключительно в мерах самозащиты! — И, наклонившись ко мне, прошептал на ухо. — Я уверен, она следит за мной! Она слишком много знает о моих отношениях с Мэри!

— Пф-ф-ф. — Усмехаюсь я. — Что там знать-то? У тебя всё на лице написано! Если вы поругались, то сразу видно, ты словно обиженный мим, а если что-то хорошее, то ты весь день сияешь.