все знали, что этот ужасный мир появился о-о-очень давно. Настолько давно, что местный пантеон несколько раз менялся, кто-то даже воскресал и умирал повторно.

Эспен не особо верил в богов, до встречи с Асмодеем. В конце-концов, животные не склонны к вероисповеданию и все эти фразы про Храдхира — Хранителя Северного Ветра и Мезенгета — Последнего Спутника, были лишь вошедшими в словесный обиход привычками со времён его жизни в Малых Дубках.

— Потренируемся? — спросил Гарольд, увидев что длинноволосый закончив чтение.

— Можно, — ответил Эспен, сложив пожитки в короб. — А где эти?

— Энас отправился в лес на охоту, а кирениец, с его слов, пошёл размять кости.

— Когда вы отправитесь в город? — спросила их на выходе Алиса.

— Думаю, ближе к ночи, — сообщил герой.

— Это ведь шутка? — усомнилась рыжеволосая.

— Нет, ночь это моя стихия, — улыбнулся в ответ паразит.

— Следующими двумя точками станут Мигхаи и Хидаригхаи. Проще говоря, оба твоих лёгких. Именно их первыми активировал Энас, столкнувшись с проблемой в горле, — рассказал белый маг уже на улице.

— Тот мужик, с которым я бился… У него сияли точки на животе и горле…

— Дворянин, — кивнул Гарольд. — С детства их пичкают самыми различными зельями, которые оставляют свой след на пищеварительной системе. Активировать горло, сердце и лёгкие сложнее чем печень и живот. Глядя на акупунктурные точки адепта можно запросто определить кто он по жизни.

— У Энаса не было этих точек, потому что он стал «смертным» в Доминусе?

Гарольд кивнул.

— А ты…

— Результат деградации. Мой пятый уровень был уничтожен до основания. И я уже не в состоянии прорваться обратно. Мой путь адепта закончился в одиночестве, так же как и начался.

— В одиночестве? Разве ты не считаешь Энаса сыном? — спросил Эспен, когда они спустились с холма, на котором стояла палатка Алисы.

Старик улыбнулся:

— А ты весьма проницателен, как для паразита, — слепец уселся на камень, обняв посох. — Но мы с принцем рано или поздно расстанемся. Вероятно, ещё до моей смерти. Я не рассказывал эту историю никому, даже ему, поскольку он практически не покидал пределов дворца… Дело в том, что люди на островах Чиноэ считаются кем-то вроде кобольдов и троллей здесь, может, чуть более развитыми.

Наша культура для них варварская и от нас старались если не избавляться, то не подпускать, как минимум, к «цивилизованным» местам. Мою деревню уничтожили, потому что наш староста отказался переселяться в связи со строительством нового форта неко.

Эти милейшие существа убили моих родителей, а меня сделали слугой. Выбора не оставалось, я был недостаточно идейным мстителем, чтобы пожертвовать жизнью ради мести. Мне позволили развиваться, но только после принятия целой кучи клятв на крови. После ранения, мне, как одному из самых верных слуг было поручено наставлять младшего наследника…

А потом случился переворот. Я был обязан заботиться об Энасе, под давлением клятвы. Признаться, в тот момент я впервые увидел возможность отомстить. Подстроить всё таким образом, чтобы он сам погиб, но…

Я привязался к этому мальчишке. Привязался даже не к человеческому ребёнку, а к ребёнку неко. И не просто какого-то там неко, а сыну одного из вождей этих существ.

Мне больше не нужна клятва, я и без неё готов защищать Энаса до последнего вздоха. Трудно не привязаться к ребёнку, которого воспитываешь с четырёх лет.

— Я тут подумал… — Эспен запустил руку в свои волосы. — Ведь если у меня был бы ребёнок с человеческой женщиной… Он бы тоже был другого вида, выходит?

— Ты даже не представляешь, насколько близко ты похож на человека, Эспен, — ухмыльнулся Гарольд и слегка поёрзал на камне, поправляя мантию. — Ты познал любовь и скорбь. И ты привязан к нам, но не как животное.

— А ещё я подлый, коварный, расчётливый, циничный…

— Прямо как человек! — охнул старик и вполне осмысленно посмотрел в сторону героя, несмотря на то, что глаза его были пусты. — Нет, несомненно ты ещё не совсем человек. Тебе предстоит пожить ещё какое-то время с нами, ощутить всю палитру человеческих чувств, а ещё — понять, что все они имеют смысл лишь в совокупности.

Какие-то могут выходить на первый план, но за ними всегда есть и другие. Именно порядок, уникальный для каждого и делает человека человеком. Только животные не отличаются друг от друга, но ты уже не похож на животное.

Ты просто ребёнок в теле взрослого мужа. И тебя действительно можно назвать паразитом, но совершенно не в том смысле, о котором ты подумал, — улыбнулся Гарольд. — Что же, хватит болтовни. Давай приступим к тренировке твоих лёгких.

Белый маг объяснил Эспену следующее: адепты, начиная со стадии «дикаря» поглощают телум всеми меридианами тела, таким образом, приток энергии весьма хаотичен и не эффективен.

Чтобы пробурить акупунктурные точки Мигхаи и Хидаригхаи, необходимо было, сконцентрировавшись, прекратить поглощение телума всеми другими частями тела, кроме лёгких.

Проблема была в том, что даже для того, чтобы кровь в теле адепта циркулировала, требовалась энергия Древа Жизни в определённом объёме. По этой причине, после перекрытия потока энергии через меридианы, телум, в необходимом количестве всё равно пытался протиснуться через одни единственные лёгкие, тем самым, растягивая их.

Это как если у человека был бы забит нос и ему пришлось бы дышать через закупоренные ноздри. Количества воздуха, рано или поздно, перестало бы хватать и мозг, направил бы поток крови, чтобы прочистить засоры.

Вот только в случае с энергетическим телом адепта — необходимо пробурить два фильтра, чтобы начать дышать.

— Кха-а-а! — рухнул на землю Эспен, хватаясь за грудь. Поступив как сказал ему Гарольд, он не смог продержаться и секунды. — Хух-хух! Я думал… будет… легче…

— Путь Тельмуса это в целом не про короткую дорогу. Кто идёт по такой — получает меньше остальных, — сказал старик, хлебнув заваренного им чая.

— Ты когда успел-то?! — удивился паразит.

— Не отвлекайся, — буркнул Гарольд.

* * *

Оставив вороного мустанга щипать травку, Песнь Бездны подошла к пепелищу от костра. Рядом, в земле был оставлен распахнутый люк разорённого схрона.

Вокруг валялись поваленные не так давно деревья. Но больше всего внимание девушки привлекла яма, оставшаяся от огромного ездового животного. Проблема была в том, что кроме этой ямы, более никаких следов оного и не присутствовало.

Оно перемещалось огромными… прыжками, верно!

— Этот паразит нравится мне всё больше, — произнесла вслух Рене, касаясь следов рукой в латной перчатке.

— Может, стоит запросить помощи ещё одного… — хотел предложить Говорящий с воронами, но встретился с убийственным взглядом воительницы.

— Нам придётся выбирать одно из