двух направлений: на Паттор или на Старвод, потому что по следам что-либо понять невозможно. Они обрываются здесь, — сообщила Магистр.

— Пошлю туда своих жнецов наперёд. Воронов может заметить инквизиция, а нам с ними сейчас не вариант сталкиваться, — ответил мужчина, что полностью прятал своё тело под плащом. Лицо скрывала неизменная маска чумного доктора и цилиндрическая шляпа.

Рене согласно кивнула и подошла к старому пню, вокруг которого валялись разбросанные пожухлые записки. Взяв несколько из них, Магистр лениво стала вчитываться в содержимое.

Каково же было её удивление, когда она увидела в тексте собственное имя. Сердце пропустило удар, девушка скомкала бумагу и сожгла в пламени собственной энергии. Некое давно забытое чувство ударило в голову и заставило дыхание адепта сбиться.

Смахнув наваждение, Магистр, крепко сжав рукоять косы, запрыгнула в седло, велев отряду пройти вглубь леса и разбить лагерь.

* * *

Эспен валялся на горячем песке. Всю грудную клетку раздирала боль, словно между рёбер поместили ножи. За два часа он добился того, что смог продержаться полторы секунды, поглощая телум одними лишь лёгкими.

Герой изнурял себя до тех пор, пока даже обычное дыхание не стало причинять ему боль. Рядом с его головой опустилась чарка с бодрящим отваром.

— Как очухаешься, выпей его, а я пойду отдохну. Что-то мне голову напекло, не хочу ещё солнечный удар словить, — произнёс старик и зашагал вверх по холму также легко, как если бы он был зрячим.

Герой продолжил лежать, вдыхая придорожную пыль и мучаясь от спазмов грудных мышц. С трудом приподняв голову через несколько минут, он подполз к чарке и вцепился в её край зубами, жадно глотая содержимое, половина которого пролилась на сухую землю.

Вгрызаясь ногтями в грунт, Эспен сумел оттолкнуться от ставшей совсем уж горячей почвы и потопал к протекающему ручью, смыть грязь с тела.

— Я уж думала ты умер, — раздалось с возвышенности. Из палатки к нему спускалась Алиса.

На ней не было кирасы или кольчуги, а за спиной не висело грозное копьё. Алиса была в одних лишь майке, штанах и сапогах. В руках она несла корзину с грязной одеждой.

— Ты не далеко ушла от истины. Я реально чуть не скопытился, — вздохнул Эспен.

Девушка села у ручья и стянула с ног потные сапоги, окунув ступни в холодный источник. Достав какую-то сорочку, она принялась стирать её.

— Что случилось с его отцом? — спросил Эспен присаживаясь поближе. Взгляд мужчины был прикован исключительно к щиколоткам Алисы. Ноги женщины-адепта были не похожи на обычные.

— Он погиб, — спокойно ответила рыжеволосая, взявшись за другую вещь из корзины. — Я была на фронте с детства. Мои отец с матерью встретились там. Отец вырезал меня из её живота во время очередной битвы, когда мама была ранена. Ни бабушек, ни дедушек у меня не было, поэтому отец таскал меня за собой, пока не пал в бою.

Благо, к тому моменту он достаточно обучил меня, чтобы оставшись одной, я не превратилась в полковую шлюху.

— Амазонка! — восхищённо произнёс Эспен.

— Этот комплимент я слышала чаще чем своё имя, — ухмыльнулась Алиса.

— Почему перестала? — спросил паразит.

— Ушла из регулярной армии. Стала наёмницей, бывала на разных войнах, даже на стороне Ультрас довелось поучаствовать. Потом повстречала отца Моди.

Как-то так, уж сама и не вспомню, но он смог единственный из числа кавалеров затащить меня в постель. Следующим утром был бой, на нас шли в атаку, используя пушки. Он был лучником и снаряд попал в башню, похоронив их отряд заживо.

А потом… — Алиса особенно сильно сжала мокрую рубашку. — Я поняла, что беременна.

— Но ты не жалеешь, — вздохнул Эспен.

— Я же сказала: ни капельки. Я люблю своего сына больше всего в этом мире. Надеюсь, сумею накопить на земельный участок подальше от границы, завести скот, чтобы он работал фермером, а я могла спокойно дожить свой век.

— Ты бы могла и дальше развиваться…

— Ты шутишь?

— В каком смысле?

— Если ты вдруг не знал — после родов женщины-адепты теряют способность к развитию.

Эспену стало даже как-то неловко, он попытался выкрутиться:

— Я, знаешь ли, не всегда хотел идти по Пути Тельмуса. Так вышло, что я родился «дохляком» в простой деревне, где таких как я было человек десять, не более. Мы и знать не знали про все эти заморочки. Моя жена вообще не была адептом…

Её убили культисты Аммаста…

— Сколько тебе лет? — спросила Алиса.

— Дай-ка вспомнить… — задумался Эспен. Если Грезэ при жизни давала ему примерно 28 лет, то сейчас ему должно было быть… — Тридцать два, должно быть.

— Всего-то на два года меня старше, — отметила Алиса, сверля взглядом затылок паразита, который не отрывался от её ног. — Знаешь, я понимаю к чему всё идёт.

— О чём ты? — удивился герой.

— Вот только не нужно держать меня за дурочку. Ты хочешь заняться со мной сексом. Так ведь?

Так знай, что ты не мой типаж мужчины. И тем не менее, я не против, потому что у меня давно его не было.

— А я всё ждал, когда ты предложишь, — улыбнулся паразит.

— Подонок… — немного смущённо произнесла Алиса, задирая майку. — Чего сидишь? Трахни давай меня!

Просить дважды Эспена было не нужно. Он не был привередой в плане выбора женщин, но от чего-то он понял, что Алиса вызывает у него больше желания чем в своё время Грезэ, да хранит её душу Мезенгет.

Герой схватился левой рукой за грудь, коснувшись большим пальцем загрубевшего после кормёжки ребёнка соска, а правую положил на затылок воительницы и притянул к своим губам. Под весом тела мужчины, Алиса была вынуждена лечь на землю.

Её руки скользнули по бёдрам Эспена, стягивая штаны. Убрав ладонь с затылка, паразит провёл ею между двух упругих холмиков, прошёлся вдоль небольшого пресса и забрался пальцами в лоно, вызывая стоны удовольствия.

В том, что они делали не было ни капли любви. Мужчина и женщина — два уставших после длинной дороги жизни адепта занимались сексом, чтобы ублажить свои причинные места. Это была похоть в чистом виде и Эспен видел серьёзное отличии между «сейчас» и «тогда», когда он спал со своей женой.

Когда Алиса пожаловалась, что ей больно лежать на гальке, Эспен перевернул амазонку на живот и поставил на колени. Когда же у самого мечника кончились силы, она, грубо толкнув его на задницу, взяла детородный орган в свой рот. Поднятого «краснобойца» хватило ещё на один заход, после чего, Эспен, чувствуя свой долг перед рыжеволосой, прошёлся поцелуями от немного солёных и разгорячённых