Уж как я бранил, как стыдил Стига Мокрые Штаны! Говорил, что за такое впору нам приплачивать, чтоб никто не прознал, что Снежные волки пошли троллей убивать. Говорил, что теперь-то понял, почему ему прозвище такое дали. А он с каменной мордой ответил: «Вы, дурни, недавно на Измененного полезли, не зная ни его силы, ни тех мест. Сначала я на вас в деле посмотрю, а уж потом и насчет доброй работы поговорим.» Ссыкун трусливый! Уселся на носу «Сокола» и глаз с Магнуса не сводит.

Мне уже из-за Стига и троллей неудобно перед братьями было, а тут еще Магнус вел себя как полоумный. Сначала он радовался свободе, облазил весь корабль, поздоровался с ульверами, сел на весла, как равный. А в полдень как бухнулся на колени и давай круги перед лицом водить, бормотать что-то. Дурень Офейг никогда такого прежде не видал, потому полез к нему с вопросами, а Рагнвальдссон и рад поговорить о боге своем, о Солнце, и его пророке Набианоре. Намолол языком столько, что если бы каждое словечко обернулось зернышком, целый мешок бы набрался. Живодер послушал его, послушал, а потом попер на Магнуса с Бездной. Хорошо хоть конунгов сын не сообразил, что Домну — это и есть Бездна, потому что Живодер половину слов на своем языке говорил.

Неви, как ощипанный куренок, носился по «Соколу» и высматривал, что в море водится. То и дело слышался его восторженный вопль из-за мелкой рыбешки или задницы кита. Рысь и Андтрудюр пытались вдвоем побороть Сварта. Бритт медленно говорил с Коршуном, заучивая нордскую речь. Квигульд Синезуб поспорил с Отчаянным, кто из них сильнее, уже хотел вытащить копье и подраться прямо на корабле. Скарв Липкие Руки выспрашивал у Вепря, почем купили бочки, и доказывал, что мы переплатили. Кажись, он хотел взять на себя закупку снеди и утвари. Беспалый сидел один и при этом умудрялся браниться сам с собой. Громко выводил какую-то песенку Свистун.

Честное слово, лучше всех смотрелись Росомаха и его троица. Они будто не замечали неразберихи на борту и держали парус по ветру. Молча!

Я посмотрел на всё это и прошелся по кораблю: заткнул Неви подзатыльником, отобрал копье у Синезуба, пригрозил Живодеру, что выкину его за борт. А когда вернулся на корму к Альрику, хёвдинг, держа прави́ло, усмехнулся:

— Ну, каково быть хёвдингом? Сладко ли?

— Стиг прав, — ответил я. — Нам и впрямь лучше сначала на троллей сходить. Я ведь половину хирдманов в бою не видел.

Вскоре мы подошли к знакомому месту. Я его опознал по перекошенной скале, что уже давно должна была упасть в море, но всё еще держалась. Там стоял город Кривой Рог, а если подняться выше в горы, то увидишь богатый двор братьев Видарссонов. Но мы не зашли в город, проплыли вдоль берега дальше.

А берега тут были неласковыми. Крутые горы, каменистые склоны, на моих глазах истертый ветрами и бурными водами утес пошел трещинами и рухнул в море, от чего «Сокол» заскакал по поднятым волнам, точно всполошенный заяц.

Мы прошли мимо нескольких рыбацких лодчонок. И оттуда мальчишки радостно махали нам. Ну да, сюда ярл Скирре перворунных щенков не отправлял, а под правлением конунга Рагнвальда уже давно не было ни войн, ни сражений. Незнакомые драккары не навевали ужас, а вызывали восторг у крестьян. А чего им бояться? Разве что ярлы иной раз чего-то не поделят. А так, на юго-западе лежит союзный нам Бриттланд, западнее — бесконечный океан, на севере — безлюдная Бездна, а на востоке — слабые народы, небольшие племена, чьи корабли сильно уступали нашим и в размерах, и в скорости.

Да и неудобно сражаться с Северными островами. Города и селения разбросаны по разным островам, скрыты горами и узкими фьордами. Их легко оборонять, а коли что, так можно уйти в горы, и кто там сыщет людей? Можно месяцами бродить, утыкаясь то в ущелья, то в скалы. Пешие хирды далеко не уйдут, а на море драккары никому не дадут хода.

Возле одной из рыбацких деревенек Стиг дал знак пристать к берегу. Ее жители все вышли посмотреть на наш корабль, что стоил больше, чем всё их селение. А уж когда с «Сокола» начали сходить ульверы, показывая силу хускарлов и хельтов, с оружием, коего и не видывали никогда в этих краях, в серебряных украшениях, носимых не в праздник, а просто так, рыбаки и вовсе обомлели.

Вперед вышел старик на пятой руне, сухой и жесткий, как выдубленная на ветру рыба.

— Какая нужда привела столь сильный хирд в эти края? Можем наполнить бочки водой, угостить козлятиной и рыбой, дать сыров и сушеных ягод.

Стиг отмахнулся:

— Не о том говоришь, старик. Слыхали мы, здесь тролли шалят.

— Так вы за троллями… Есть такое. Пошаливают. Уже трех коз задрали и пастуха нашего. Одного мы убили, да там, кажись, их поболе будет.

Мокрые Штаны взглядом показал, чтоб дальше говорили мы. Альрик выступил вперед.

— Место может кто указать?

— Разве что второй пастух. Но где живут — мы не знаем. И это… платить нам нечем.

Стиг усмехнулся.

— Пусть ярл твой платит, коли свою дружину не отправил.

Провожатым дали однорунного тощего паренька, угрюмого и со злым взглядом. Он не посмотрел ни на наши браслеты, ни на руны, только буркнул:

— К троллям, что ли?

Старик отвесил ему подзатыльник:

— Ты хирдманам не груби, отведешь и покажешь, как надо.

Мальчишка даже не моргнул от удара, почесал ушибленное место и пошел вглубь суши. А мы следом.

Проскакав немало времени по горам, мы все же вышли на плоскогорье, где трава была выщипана вплоть до земли.

— Вот тутова они Эйтора заломали. А пошли вон туда, к Матушке, — и махнул в сторону самой высокой горы, что торчала над остальными.

Провожатый развернулся и пошлепал обратно в деревню, даже не захотел глянуть, как мы сражаемся. Странный парнишка.

— О, а вон там мои живут. Дом не видать, а Третья Дочка — вон она, — вдруг сказал Видарссон.

Как он только ее узнал? Отсюда казалось, будто до дома Видарссона рукой подать, но по этим склонам и обрывам туда дня два топать придется.

Стиг сложил мощные руки на груди и сказал:

— Мое дело — довести и проследить. Дальше считайте, что меня нет.

Угу, вот только не заметит такую громадину только слепой.

— Ну что, идем к горе? — предложил я.

— Их там не пара-тройка, — вдруг сказал Эгиль.

— Тролли стаями не ходят.

— Смотри, вон там гора Видарссонов, где мы убили двоих. Теперь вот тут было двое. Может, они все с той горы, с Матушки,