ты думаешь: «Я сделаю все, чтобы попасть на шоу, которое мне так нравится». Мы грезили этим. Но потом на пятом сезоне ты осознаешь: «У меня нет жизни. Я хочу пойти на свидание. Я хочу встретиться со своими друзьями или поужинать с ними. Я хочу домой». Ты не можешь сделать ничего из этого и начинаешь злиться. А изначально – да, ты готов был отдать мизинец, лишь бы только работать на этом шоу.

Ли Айзенберг:

– Потом это просто становится работой. Думаю, даже для всех актеров. Шоу прекрасно тем, что запустило карьеры стольких из них. Оно открыло дорогу тонне сценаристов. Но в какой-то момент ты перестаешь плескаться в благодарности из-за того, что тебя наняли пять лет назад. Тебя просто бесит, что кто-то написал плохой сценарий и что сейчас ночь пятницы и ты понимаешь: «Нам придется приходить в субботу!»

Кен Уиттингэм:

– Все начали уставать из-за огромного объема работы, особенно Стив. Помню, как в какой-то момент во время пятого сезона он спросил меня: «Кен, как ты думаешь, сколько будет продолжаться этот сериал?» И я ответил: «До тех пор, пока ты будешь хотеть им заниматься». И он посмотрел на меня своим взглядом «Эх, чувак!» Он был очень уставшим, потому что испытывал давление на всех уровнях – и по поводу фильмов, и по поводу бог знает чего еще. Мне кажется, именно в пятом сезоне он начал выгорать. Он хотел закончить, но он обожал всех актеров и не хотел никого подводить. Однако было заметно, что это стало его напрягать.

Джастин Спитцер:

– Было тяжело. Мы много раз работали по ночам. Помню, что в какой-то момент мы придумали линию с «Бумажной компанией Майкла Скотта» и были от нее в восторге, потому что нашли идею, которая обеспечила нам четыре новых эпизода и не была слишком сложной. Это был тот кризисный момент в пятом сезоне, когда возникло ощущение «окей, мы рассказали уже все истории, которые только можно». Поэтому, когда появлялась новая линия, все ликовали: «Господи, это же что-то по-настоящему новое, из этого получится несколько разных историй!» И потом мы все время на нее ссылались: «Нам нужно найти еще такую же арку!»

Халстед Салливан:

– Это был большой эксперимент, который сработал. И нам удалось вдохнуть жизнь в середину огромного сезона. Это получилось благодаря тому, что мы разбивали крупные куски на маленькие сюжетные арки.

Шестисерийная арка, посвященная «Бумажной компании Майкла Скотта», началась с того, что «Дандер-Миффлин» нанял очень строгого и серьезного вице-президента по имени Чарльз Майнер. Его сыграл Идрис Эльба из «Прослушки».

Энтони К. Фаррелл:

– Мы сидели у Грега в кабинете с Полом и Дженнифер, и я предложил: «Мне кажется, у Майкла должен появиться черный босс, с которым не забалуешь. Кто-то, на ком он испробует все свои шутки и ничего не сработает. Он просто не сможет найти подход к новому боссу». И Пол подхватил: «Да, кто-то вроде Стрингера Белла». Я ответил: «Да, точно». С того момента я видел, что у него в голове закрутились шестеренки, и потом он это реализовал».

Идрис Эльба (Чарльз Майнер, 5-й сезон):

– Мне даже не пришлось проходить кастинг. Они были огромными фанатами «Прослушки» и просто сказали: «Пожалуйста, приди к нам и сделай это». Я ответил: «Вы же понимаете, что я не специалист в комедии». И они ответили: «Ничего, у тебя получится».

Дженна Фишер:

– Идрис был такой классный, но, к сожалению, большую часть времени, когда он был на площадке, я проводила в «Бумажной компании Майкла Скотта». Но он настоящий красавец. Все девушки были в восторге.

Кейт Флэннери:

– За ним было так интересно наблюдать, потому что он всегда был в образе и даже в перерывах говорил с американским акцентом, чтобы случайно не сбиться во время сцены. И мне нравилось, как строго его персонаж вел себя по отношению к Джиму. Это казалось невероятно смешным.

Брент Форрестер:

– Прелесть появления Идриса Эльбы заключалась в том, что рядом с ним стал очень смешно выглядеть персонаж Джона Красински. И в очередной раз Минди была первой, кто это заметил. Она сказала: «Посмотрите, как забавно Джим ест перед Идрисом Эльбой и выглядит как придурок и местный дурачок, а вовсе не как самый остроумный чувак в комнате. Теперь он воспринимается просто как кретин». Мне казалось, что это здорово работало. Никогда раньше я не видел Джона в таком амплуа, он всегда был великолепен, но именно в духе Мистера Крутого. И вдруг он перестал быть Мистером Крутым. Это было очень смешно.

Джин Ступницки:

– Все обожали Джима, и нам очень нравилась идея появления человека, который его не понимает и вгоняет в ступор. Каким бы обаятельным ни был Джим и как бы он ни старался, он просто не мог найти общего языка с новым боссом.

Б. Дж. Новак:

– Я люблю эту арку за то, как Джим отыгрывает комедийную линию о том, что его босс ненавидит его по непонятной причине. Джон – по-настоящему талантливый комедийный актер, но мы привыкли видеть его как главного романтического персонажа из-за их линии с Пэм, однако, когда ему позволяют быть смешным, он великолепен. И одновременно у Майкла с Пэм сложился отличный дуэт. Вместо Джима/Пэм, и Джима/Дуайта, и Майкла/Дуайта теперь вы получили динамику отношений Майкла/Пэм, Джима/Чарльза и немного Дуайта/ Энди.

Кен Уиттингэм:

– Я был поражен тем, что Идрис все время находился в образе. Лишь изредка можно было услышать его британский акцент, но практически никогда. Я ни разу не видел, чтобы у кого-то это так хорошо получалось.

Энди Бакли:

– Я один из немногих людей, кто не видел ни одного эпизода «Прослушки». Даже тогда, когда все говорили об этом сериале как об одном из лучших шоу всех времен. В тот день все на площадке твердили: «Стрингер Белл здесь! Он уже здесь!» Я вошел и увидел, что он действительно уже в кабинете Майкла и делает свои вокальные упражнения, потому что очевидно, что парню из Питтсбурга приходится работать над своим американским акцентом. Это было впечатляюще.

Идрис Эльба:

– Мне нравилось работать с Джоном Красински и Стивом Кареллом. Когда я пришел, шоу было на пике популярности. По сути, у меня не было там комедийной роли, я играл достаточно серьезного парня, но получал от этого удовольствие. Я узнал многое о том, как они делают такие шоу. Был сценарий, но было и какое-то количество импровизации, и