Ракета и Грут прячутся в тени.

Среди стрельбы и воплей будто бы из ниоткуда появляется Гамора и перерубает цепи наручников, сковывавших Ракету и Грута.

– Что дальше? – спрашивает она.

– Надо вытащить нашего приятеля из колодца, – говорит Ракета.

– А с остальными что?

– Я есть Грут, – предлагает Грут.

– Идет, – соглашается Гамора. – Вы займитесь Регистратором, а я разберусь с остальными.

Секунду спустя она уже рубится с двумя Черными Рыцарями. Грут и Ракета бегут к платформе. По пути енот подбирает пару усмирителей, которые уже не понадобятся их погибшим владельцам. Драный горизонт событий не просто пройден, теперь он всего лишь тонкая линия далеко позади. На бегу Ракета делает два выстрела и убивает Черного Рыцаря. Кардинал Наворт бросается на енота, размахивая силовым мечом, оставляющим в воздухе тусклый световой след.

На его пути неожиданно возникает Скиталец. Он врезается в Наворта, и два гиганта, сцепившись, падают.

– Ого, – удивляется Ракета, – неужели этот чувак косморыцарь перешел на нашу сторону?

– Я есть Грут!

– Да, я тоже заметил его сомнения, но дело вот в чем: когда он разберется с этим пижоном в плаще, не бросится ли он снова на нас?

– Я есть Грут.

– Справедливо. Не факт, что разберется.

Скиталец и Наворт – два невероятно сильных, закованных в броню гиганта, отчаянно борются. Каждый их удар сотрясает воздух. Матово-черная броня Скитальца получает первые пробоины.

Грут и Ракета добираются до края нависающей над ядром данных платформы. Клетка уже почти достигла ядра.

– Вам нас не остановить! Вы не посмеете! – кричит Зорб Зорбукс, преграждая им путь с пистолетом наготове.

– Хочешь поспорить? – рычит Ракета и, не медля, стреляет.

От прямого попадания из усмирителя Зорб Зорбукс перелетает через перила и падает в колодец с ядром данных. Его тело гулко ударяется о клетку, от чего та весьма угрожающе раскачивается, и исчезает в розовой бездне.

– Уровень прогресса упал на один процент! – восклицает из укрытия Грантгрилл.

– Драный з’нокс был не только уродливым, но и тупым, – говорит Ракета Груту. – Эй, каликлакиец!

Грут выдергивает Грантгрилла из укрытия и опускает на платформу.

– Какой счет, приятель?

– Гмм… *щелк* девяносто пять процентов. Нет, уже девяносто шесть! Девяносто семь! *щелк* *щелк* *щелк* Полная карта данных почти готова!

– Поднимай его!

Грантгрилл разводит руками. Оказывается, от шального выстрела рычаг управления лебедкой закоротило.

– Вот дрань! – ругается Ракета. – Грут, дружище, тащи его!

Грут хватает цепь, на которой висит клетка, и тянет изо всех имеющихся в его древесном теле сил.

Клетка медленно поднимается.

С истошным фанатичным воплем на Грута бросается Алландра Мерамати и вонзает ему в грудь силовой кинжал. Грут кричит от боли. Кинжал сияет смертоносной энергией. Алландра Мерамати сжимает рукоять и начинает пилить.

– Вам не предотвратить неизбежное! – кричит она. – Верую!

– А я верую, что ты чего-то перепила, миледи, – отвечает Ракета, изрешечивая ее из обоих пистолетов.

Бум! Бум! Бум! Бум!

Но бедный Грут тяжело ранен. Кинжал по-прежнему торчит у него из груди. Грут наклоняется, выпускает цепь и падает в колодец. Лишенная поддержки, клетка вновь угрожающе раскачивается.

Грут исчезает в неизвестности.

Спасти его я не в силах. Мне и самому уже не спастись. Я начинаю светиться розовым, мой разум разрывает на части.

Это конец. Для кого-то это начало новой эпохи, но для меня – конец.

Здесь царит мир и покой. Абсолютный покой.

Я плыву в пустоте. Сверху доносится стрельба и крики. Я слышу, как Ракета отчаянно зовет Грута. Слышу, как Скиталец и кардинал Нафорт бьются, словно яростные демоны. Слышу, как в хранилище ядра телепортируется обвинитель Шарнор и вступает в бой. Слышу, как Гамора ликующе рубит черных рыцарей. Слышу треск темной материи Эбен и хлопки гравиметрической энергии Яэра, когда те врываются в хранилище и пытаются взять ситуацию под контроль – безуспешно. Слышу, как идут на штурм пехотинцы бадунского Воинского Братства, сметая все на своем пути.

Я слышу, как Арнок Грантгрилл вопит: «Девяносто девять! Девяносто девять *щелк* процентов!

Девяносто девять процентов. Почти максимум. Звуки стихают. Замирают.

Я чувствую, как мой разум растворяется.

Я чувствую себя пустым, но в то же время полным.

В мягкой, розовой пустоте я один. Я чувствую, вижу и знаю абсолютно все. Это ни с чем не сравнимое чувство, дорогой читатель, – такое, которое можно испытать лишь раз. Мои познания, мои умения превращают меня в божество.

Я чувствую…

Я чувствую, что могу управлять абсолютно всем, как… как Феррис Бьюллер в том фильме…

Гм-м… как же он назывался? Там точно было слово «выходной»[12] и какой-то глагол. Это я опять делаю отсылку к твоей культурной… твоей…

О чем я, мой милый читатель?

Я слабею.

Я…

Что?

Мой славный читатель, ты что-то сказал?

Жу-жу, на корабль посажу… лю-лю, я тебя люблю…

Что я говорю?

Постой…

В пустоте я не один. Рядом парит огромная, укутанная в балахон фигура с непропорционально гигантской лысой головой.

– Кто ты? – спрашиваю я.

– Наблюдатель, – отвечает фигура. – Мое имя – Уату. Представитель старейшей расы. Я собираю и храню все вселенское знание.

– Значит, мы в чем-то похожи, – киваю я.

– Нет, вовсе нет. Я собираю абсолютное знание Вселенной.

– Я тоже.

– Верно, но совершенно в других масштабах.

– Как скажешь.

Молчание. Вокруг нас мерцает Мультивселенная.

– Гм-м, так значит, ты меня слышишь? – спрашивает Наблюдатель.

– Да.

– И видишь?

– Конечно.

– Хорошо, – кивает Наблюдатель. – Этого я не ожидал.

– Что тут сказать, – говорю я. – Я стал единым со Вселенной и теперь вижу все.