– Я сказал – нет. Сказал, я столь же силен, как и прежде, даже, пожалуй, стал чуточку сильнее.

– А еще что-нибудь он говорил?

– Да все больше нес околесицу. Половину времени я вообще не был уверен, ко мне ли он обращается. В смысле, это могло относиться к кому угодно. Болтал что-то про оптимальное число кровопийц, учитывая источник силы. Называл эту силу Священным Источником. Прямо слышно было, с каким пиететом называет, с больших букв. Потом бредил, мол, царство Бессмертных нынче погружается в пучину безумия и порока. И так по кругу, все об одном и том же, подчас совсем бессвязно, без капли логики. Иногда переходил на другие языки, только очень уж их коверкал – то произношение слов, то значение, то синтаксис. Ничего не разберешь.

Джесси смотрела на него с таким видом, точно впервые все это слышала.

– Сказать правду, – пояснил Дэвид, – я тогда и понятия не имел, что это тот самый Голос, о котором сейчас все только и твердят. Я вам тут передаю вычищенную, сжатую версию, а вообще была сплошная невнятица. Я думал, это какой-нибудь вампир, из древних. Ну в смысле, так же бывает. Один древний шлет послания другим. Меня это страшно утомляло. Я и отключился.

– А ты, Джесси? – спросил я.

– Никогда его не слышала, – прошептала она. – По-моему, первым о нем рассказал мне и Маарет только Торн.

– И как она отреагировала?

– Изгнала нас обоих. Дала нам своей крови. Настояла на этом. А потом велела уходить и не возвращаться. Дэвида она прогнала уже раньше. – Она покосилась на него и продолжала: – Нам она сказала примерно то же, что и ему. Прошли времена, когда она могла оказывать гостеприимство кому-либо другому, теперь они с Мекаре и Хайманом должны остаться одни…

– Хаймана там тогда не было, – перебил Дэвид. – Разве нет?

Джесси кивнула.

– Он уже с неделю где-то пропадал, не меньше. Я умоляла ее о позволении остаться. Торн на коленях ползал. Но она была непреклонна. Велела нам уходить, не дожидаться медлительного и неудобного обычного транспорта, а немедленно улетать по воздуху, как можно дальше от нее. Я отправилась в Англию повидаться с Дэвисом. Думаю, Торн двинулся в Нью-Йорк. Подозреваю, многие сейчас туда держат путь. Наверное, он собирался навестить Бенджи, Армана и Луи, хоть точно и не уверена. Торн был в ярости. Он так любит Маарет. Но она предупредила, чтобы он даже не пытался ее обмануть. Сказала, что непременно узнает, если он вдруг задержится где-нибудь неподалеку. Она была взволнована. Никогда еще я не видела ее в таком волнении. Стала спрашивать у меня что-то житейское, о деньгах, средствах, чем-то таком, но я ей напомнила, что она сама этим всем теперь занимается.

– Ее кровь, – произнес я. – Что ты видела в ее крови?

Это, конечно, вопрос очень деликатный – для любого вампира, особенно же для вампира, являющегося прямым биологическим потомком Маарет. Однако даже дети видят многое, получая кровь от создателя – даже они в эти минуты вступают с ним в телепатическую связь, закрытую от них все остальное время. Я твердо стоял на своем.

Лицо Джесси чуточку смягчилось.

– Многое, – задумчиво отозвалась она. – Как и всегда. Но на этот раз – все больше горы и долина, где родились близнецы. По крайней мере, я думаю, это те края – я видела близнецов в их родной деревне, в ту пору, когда они были еще простыми смертными.

– Так вот что осаждает ее, – сказал я. – Память о прошлом.

– Думаю, да, – еле слышно согласилась Джесси. – Были и другие образы, знаешь, как оно бывает – беспорядочные, сплошным потоком – но все снова и снова возвращалось к тем давним временам. Солнечный свет. Свет в долине…

Дэвид еле заметным жестом попросил меня быть с Джесси бережнее, деликатнее.

Но мы оба знали: эти образы, эти видения подобны тем, что являются к смертным людям в конце жизни – самые ранние и счастливые воспоминания.

– Она сейчас в Амазонии, да? – спросил я. – Глубоко в джунглях?

– Да, – кивнула Джесси. – Она запретила мне об этом рассказывать, так что теперь я нарушаю ее доверие. Она в диких, неизведанных джунглях. Единственное племя, обитавшее в тех краях, бежало после нашего появления.

– Тогда я отправлюсь туда, – заявил я. – Хочу сам посмотреть, что происходит. Уж коли нам всем суждено погибнуть из-за этого Голоса, мне хочется хотя бы услышать от нее лично, в чем дело.

– Лестат, она не знает, в чем дело, – возразила Джесси. – Именно это я и пытаюсь тебе объяснить.

– Знаю.

– Думаю, это все ей глубоко отвратительно. Она хочет остаться одна. Возможно, этот Голос подстрекает ее убить себя, Мекаре и всех нас заодно.

– Не думаю, что Голос хочет уничтожить нас всех, – заметил я.

– Зато она может именно так и думать, – резко сказала Джесси, но тут же призналась: – Конечно, это лишь мои домыслы. Я знаю, что она очень расстроена, сердита, даже обижена – и это Маарет-то! Из всех бессмертных – именно она! Маарет!

– Она все еще остается человеком, – негромко промолвил Дэвид и, ласково погладив Джесси по руке, поцеловал ее в макушку. – Мы все остаемся людьми, сколько бы лет и веков нам ни было.

Он говорил с непринужденной авторитетностью старого ученого Таламаски, но я и в самом деле был с ним согласен.

– Если спросишь меня, – так же тихонько продолжил он, – Маарет погубило воссоединение с сестрой.

Джесси ничуть не удивилась и не рассердилась.

– Она больше никогда не оставляет Мекаре одну. А Хайман… ну, Хайман совершенно безнадежен, он неделями где-то пропадает, а вернувшись, напрочь не помнит, где был.

– Что ж, он явно не источник Голоса, – заметил Дэвис.

– Нет, разумеется, нет, – подхватил я. – Но Голос управляет им. Разве не очевидно? Голос всю дорогу им манипулирует. Подозреваю, именно с его помощью Голос и начал массовые убийства, а уже потом принялся уговаривать всех остальных. Можно сказать, Голос работает на много фронтов. Но Маарет и Хайман слишком близки друг к другу, они не способны создать телепатический мост. Так что она ничего не знает. И он уж точно сам не может ей ничего рассказать. Ему мозгов не хватит.

Меня вдруг охватило холодное темное предчувствие – что чем бы все ни закончилось, а дни Хаймана на этой земле сочтены. Ему не суждено выжить. Перспектива потерять Хаймана печалила и пугала меня. Какая утрата – все, что испытал он за тысячи лет скитаний, бесчисленные истории, которые мог он поведать нам о ранних сражениях Первого Поколения или о его странствиях в роли Дьявола Бенджамина. Я страшился потерять кроткого, нежного Хаймана, которого так недолго знал. Слишком уж это все болезненно. Кому еще не суждено уцелеть?

Джесси словно бы прочла мои мысли.

– Боюсь, ты прав, – кивнула она.

– Что ж, сдается мне, я знаю, что происходит, – промолвил я. – Теперь я пойду. Повидавшись с Маарет, встречусь с вами в Манаусе. Это ведь от нее достаточно далеко?