Он оглянулся по сторонам. С востока, то и дело постреливая, приближались четверо. Председатель махал им рукой, указывая на что-то внизу. Сам, похоже, больше так ни в кого и не попал. Игорь, усмехнувшись, двинулся в его сторону, как вдруг кто-то заорал:

– Динозавр, бля!

Игорь дёрнулся, попробовал отпрыгнуть, но запнулся и полетел в колючие заросли ближайшей баррикады. Огромный – должно быть, больше метра в высоту, – зелёный Годзилла в прыжке боднул его головой. Игорь, силясь закрыть лицо, услышал, как рядом взвыл председатель, а потом динозавр с размаху ударил обеими задними лапами.

* * *

Здесь были только железные щиты, налезающие на стены и взбирающиеся до потолка. И ещё щиты – поменьше, – которые прорезали и вдавливали эти, как будто для того лишь, чтобы изобразить некий узор. Но ничего подобного не изображали. В них тоже были прорези – двери. Высокие и глубоко спрятанные под железный свод. Шахта в глубокий космос.

– Стартовая, – сказал Радист, опуская Джека.

Щенок водил глазами, но, может быть, и не слышал, что произносит Синоптик. Оловянный нёс его, раненного ловцами, на руках. Лара и последний белый заяц поначалу даже не поверили в такое. Но Радист поднимал Джека даже после того, как падал сам.

А больше никого не осталось.

Перед дверьми стоял прямоугольный металлический короб, вроде мусорного контейнера с прорезями. Такие раньше делали в старых компьютерах под дискеты. Радист подошёл к нему и, встав на цыпочки, попробовал пальцем прорези – все три. В одну что-то было воткнуто, а две другие оказались пустыми. А ведь раньше не хватало только одной.

Топливо, без которого никакой космос невозможен, исчезло. И даже странно, что он трогал эти прорези – неужто думал, что с прошлого раза всё само стало лучше?

– Топливо унесли, – сказал Радист и покачал головой. Может, и надо было что-нибудь объяснить остальным, только он этого делать не стал. Просто сел рядом с коробом. И рядом с Джеком, который поднял на оловянного глаза.

– А какое тут топливо? – спросила Лара.

Радист постучал себя по груди.

– Я не поняла, – призналась Лара.

– Да нечего тут понимать.

Это была удачная шутка. Как-то на совещании по проведению юбилея министерства референт главы Русмикро, подобострастно улыбаясь, заметил, что и ключи от новых технологий должны быть тоже из новых технологий. На это все вежливо посмеялись, а зам по инвестициям в инновации ещё и записал несколько слов в блокнот. И вот, на открытии нижнего «сверхглубокого» яруса, генеральному положили в руку серебристую пластинку и предложили «открыть дверь в завтра» арсенидом собственного производства. Два других ключа уже были в руках у министра и президентского префекта.

Лара всё равно не понимала.

– Но мы же не можем себя выключить. Никто не разбирает себя сам.

Она беспомощно оглянулась по сторонам, но вокруг не было ничего, способного подсказать ответ. Только листы металла в бурых пятнах.

– Как же так? – спросила она. – Мы же уже пришли…

Синоптик-Радист качал головой, глядя на двери капсулы для глубокого космоса.

– Нет-нет, – запоздало испугался заяц, и резко поскакал в сторону от остальных.

За ним, конечно, никто не побежал.

– Как же так? – переспросила Лара и тоже опустилась на пол. – Столько всех… столько…

Куклы умеют плакать, когда им хочется. А вот оловянные солдаты – нет.

Они так и сидели, а заяц всё пробовал прятаться от них за брошенной трёхколёсной тележкой. Радист рассматривал местные солнца: маленькие, тусклые, похожие на оранжевые наросты, вспухшие на тёмном торсе потолка. Они ещё долго будут светить непонятно кому непонятно для чего. Отсюда давно все исчезли, и скоро исчезнут снова. Зачем тогда светит солнце, если никто не видит его свет?

Радист вдруг заметил, что Джек старается двигать головой. Он хотел что-то показать. Звал.

Джек выворачивал голову с такой силой, будто хотел её оторвать, и оловянный, наконец, догадался, что щенок показывает ошейник. Радист протянул руку и тронул красный пластик. К нему было что-то приклеено с обратной стороны, маленькое и прямоугольное. Похожее на дискету от старого компьютера.

Радист аккуратно расцепил ошейник на две половинки и снял с шеи Джека. Теперь Сёмин подарок был виден невооружённым глазом.

– Откуда это? – спросил оловянный, но ему, конечно, никто не ответил. – Надо же, – сказал он сам себе, – подарок от Проводника, – и засмеялся.

Лара подошла и молча смотрела на полоску арсенида, лежащую у Радиста на коленях.

– Теперь нужна только одна? – спросила она.

Радист кивнул.

Только одна. И что с того, что этой одной всё равно нет, и её можно только вырвать из чьей-то груди. Сжать оловянные пальцы и рвануть на себя, раздирая тело, разламывая его на мелкие, ничего не значащие кусочки, дробя в пыль.

– Довольно обидно, – сам себе сказал Синоптик-Радист.

Кукла ведь права. Никто из жителей Кукольного дома никогда не разбирал себя сам.

Радист взялся за рукоятку ножа, примагниченного к левой ноге. Не без труда оторвал его от голени и взглянул на зазубренное лезвие. Лара тоже смотрела на нож, но, в отличие от зайца, не двинулась с места.

Радист нажал кнопку, включающую нож; непропорционально огромная для оловянного рукоятка завибрировала, а зубчики лезвия понеслись вокруг полотна, сменяя друг друга со всё возрастающей скоростью.

Теперь главное – не повредить пластину.

– Если шахта не откроется, сама будешь виновата, – сказал Радист Ларе и улыбнулся.

* * *

Когда двери лифта разъехались в стороны, заяц по-прежнему скакал в отдалении, не то боясь, не то стесняясь подойти. Лара, приобняв Джека и стараясь поднимать щенка так, чтобы лапки не волочились по полу, вошла внутрь. Кнопок было всего две, но обе очень высоко. Вот как раз беляк мог бы достать. Лара перевела взгляд на глупого зайца. Тот немного помялся, но потом бочком-бочком придвинулся ближе к космическому аппарату.

– А можно мне тоже? – всё ещё с приличного расстояния спросил заяц, жалобно глядя на Лару.

– Конечно, – сказала та, – только помоги мне забрать оловянного.

Наверное, можно было бы что-то сказать про всё про это. Был бы тут Сёма, он бы и сказал. Такой серьёзный медведь непременно бы объяснил, почему. Но раз его нет, то придётся без слов. Просто помолчим. Перед полётом так, может, даже лучше.

– Ты уж извини, Сёма, – сказала Лара, не удержавшись.

А больше уже ничего не придумалось.

Кукла, глупый заяц, щенок и оловянный так и отправились вниз вчетвером. И когда кабина тронулась, Ларе подумалось, что глубокий космос – чем бы он ни был – уже ждёт их экипаж. Наверняка.