Он молча кивнул.

— И еще… Саргис, я не хочу в отель. Я хочу на набережную. К Сене. Помнишь? Туда, где можно думать. И где видно башню.

— Как скажешь.

Они снова приехали на то самое место, где всего день назад (в это же время!) Ольга приняла решение. Неужели прошел всего день?

Было так же, как тогда: тихо, плеск воды в Сене. И башня сияла своей божественной подсветкой. И Ольге снова хотелось плакать. Но она не стала. Она взяла его лицо в руки и стала целовать сама. Так, как хотелось ей. Как в последний раз. И все повторилось… пусть в машине, как у школьников… Но это же Париж. Город любви…

— Я люблю тебя, Ольга.

Она вздрогнула. Его слова словно ударили ее по голове.

— Нет… Не надо, мальчик… Ты не любишь меня. Это не любовь.

— Я люблю тебя, Ольга, — упрямо повторил он. — Я так говорить, значит, так есть!

— Ты ошибаешься… Это пройдет…

— Нет, не так. Я знаю, что говорить!

Ольга не могла подобрать нужных слов. Он сказал то, чего она безумно ждала. Он сказал то, что ей хотелось бы забыть. И никогда не вспоминать. Потому что у этих слов нет будущего. Совсем нет. Никакого.

— Ты это всем говоришь? — попыталась пошутить Ольга, — всем, с кем переспал?

Он неожиданно сильно схватил ее за подбородок. Больно схватил.

— Не надо так думать! Не говорить так мне! — его ноздри даже раздувались от гнева, — зачем так сказала?!

— Я пошутила, извини… — Ольга испугалась. — Я не хотела тебя обидеть… Прости, пожалуйста!

— Я подумать…

Он отпустил ее и закурил, отвернувшись в сторону. Ольга молчала. Саргис докурил, щелчком выбросил сигарету и набросился на нее. Молча. Жадно. Снова как в последний раз…

Уже давно рассвело, когда они подъехали к ее отелю. Вышли оба. Он притянул Ольгу к себе, уткнулся ей в грудь. Она стала гладить его по волосам, едва касаясь их.

— Мальчик мой… Хороший, нежный мальчик…

— Ты плачешь…

— Да, я плачу.

— Не надо.

— Надо, Саргис, надо.

Он поднял голову, посмотрел на Ольгу. Слова им были не нужны. Все было ясно и так.

— Мне пора.

— Я приеду в аэропорт.

— Только попробуй. Не смей! Обещай, что не приедешь!

— Не знаю, — он покачал головой, — не могу обещать…

— Мне пора, — повторила она, отступая на шаг назад, к отелю. — Прощай.

— Не уходи, Ольга…

Она снова подошла к нему, обняла за шею, прижалась носом, желая, чтобы его запах навсегда остался с ней, чтобы она вся пропиталась им, с ног до головы… Потом расцепила руки, сжала их в кулаки и пошла не оглядываясь. Только не оглядываться. Нельзя оглядываться. Ни за что не оглядывайся!

Она смогла. Хотя ногти до крови впились ей в ладони. Но она вошла в свой отель, ни разу не оглянувшись назад. Хотя прекрасно знала, что он стоит там, у машины, и смотрит. Смотрит ей вслед. И молчит. А поднявшись в свой номер, Ольга вдруг вспомнила о забытой в его машине розе… Что ж, значит, так тому и быть. Ничего не останется от него на память, даже одинокого цветка.

Дальше был туман. Не в Париже. В голове Ольги. Она не помнит, как побросала вещи в сумку, как спустилась вниз, как за ней приехала машина с другими туристами. Веселыми, полными впечатлений. Всю дорогу до аэропорта Шарля-де-Голля они смеялись, обсуждали Париж, расспрашивали Ольгу, где она была, что видела. Она что-то им отвечала. Кажется, даже шутила… Потом был аэропорт. Красивый, величественный. Ольга прошла регистрацию, паспортный контроль, сдала багаж. До вылета оставался час. Она села в кресло у выхода на посадку. Достала телефон. Сначала не могла понять, что не так с экраном, почему все расплывается. А потом осознала, что плачет. Слезы текли и текли. И Ольга не в силах была остановить их поток. Да и не очень-то хотелось. Нашла его номер в контактах. Секунду-другую просто смотрела на него. А потом, повинуясь какому-то порыву, написала: «Прощай, Париж! Прощай, мой нежный мальчик… Мой вкусный мальчик… Я еще пахну тобой… Господи, помоги мне!» И отправила. Зачем? Дура…

Телефон ожил в ее руках. Саргис. Не отвечать. Ответить. Немедленно. Еще раз услышать его голос. Последний раз… Ольга ответила. То ли связь была плохая, то ли еще что… Она слышала шум машины, а потом пробился его голос. Такой родной голос…

— Как ты? Где ты? Я еду.

— Нет! — закричала Ольга так громко, что на нее стали оглядываться другие пассажиры, — не надо! Я уже захожу в самолет! Сейчас не будет связи…

И связь действительно прервалась. Как будто решила подыграть ей. Ольга тупо смотрела на экран. Он не перезвонил. И она не стала. Всё. Сказка кончилась. Надо жить дальше. Как-то брать себя в руки и жить.

— Дамы и господа! Наш самолет готов совершить посадку в аэропорту Шереметьево. Просьба всем пристегнуть ремни…

Ольга очнулась. И снова туман в голове. Или бессонная ночь, или Париж. Или все вместе. Опять контроль, получить багаж, найти такси. Домой. Домой. Отключить телефон, нырнуть в постель, как есть, чтобы сохранить его запах. И попытаться поспать. Какое счастье, что она еще в отпуске. Еще целых три недели отпуска. Господи, а что она планировала сделать после Парижа? Кажется, куда-то ехать… На какое-то море… С кем? А, с Машкой. Подругой. Кажется, они и отель забронировали еще в мае…

«Ничего не помню… Ничего не хочу. Хочу в Париж. Хочу в свой номер. Хочу к нему».

Расплатившись с таксистом, Ольга вошла в свою квартиру. Душно. Мерзко. Страшно. Метнулась к окнам, распахнула их все. Не помогло. Вместо прохладного чистого парижского воздуха в квартиру ворвалась жаркая задымленная Москва.

— Мне плохо, — громко сказала Ольга, — мне очень плохо…

И тут зазвонил телефон. Ольга бросилась в прихожую, вывернула содержимое сумочки, нашла его. Не глядя, схватила:

— Алло!

— О, привет, парижанка! — раздался веселый голос Машки.

— Кто это? — глупо спросила Ольга.

— Чего?! Ну ты, мать, даешь! — Машка даже обиделась. — Ты что, не отошла от самолета или удалила мой номер?

— Прости, Маш… Я только вошла… Не обижайся, не могу сейчас… перезвоню…

Ольга бросила трубку. Кажется, возмущенная Машка что-то кричала.

— Не могу я, — вслух сказала Ольга, обращаясь к телефону, — я хочу в Париж…

Проверила сообщения, Viber, WhatsApp, Facebook… Тишина. Он не звонил. И не писал. Наверное, лег спать. Бедный мальчик… Бессонная ночь, а ему еще работать…

Ольга легла на пол. И так, лежа на полу в собственной прихожей, стала писать сама. Хотя дала себе слово. Нет, десять тысяч слов, что не будет ему писать. И звонить не будет. И вообще удалит его номер. Раз и навсегда.