class="p">Декс кричит наверху, и Арми идет к нему, но останавливается и смотрит на нас.

— Вы, ребята, хоть представляете, черт возьми, под каким давлением он находится? — Он замирает только на мгновение, затем ударяет рукой по стене и кричит: — Понимаете?

Он подходит к Айрону, который не может взглянуть ему в глаза. Тот смотрит в пол.

— Что он должен будет им дать, чтобы уберечь твою задницу от тюрьмы? — выплевывает Арми. — Ты хоть раз подумал об этом? Ты связываешь ему руки, Айрон!

Я моргаю, вспоминая, что наше положение в заливе Саноа становится неопределенным. Или более неопределенным, чем я позволяю себе думать.

И Мэйкон нам ничего не говорит.

Но он напуган. Очень напуган. Теперь это понятно.

Я все еще сижу, подтянув колени к груди, но мои мышцы немного расслабляются, пока плачет Декс.

Я уже готова встать, чтобы пойти к нему, но Арми разворачивается и направляется к сыну.

У лестницы он вновь останавливается.

— Знаете, однажды мы должны вырасти, — говорит он, оглянувшись через плечо. — В конце концов, мы должны вырасти, чтобы Мэйкону больше не приходилось все делать в одиночку.

Закусив губу, я чувствую внезапный укол вины. Я хочу уехать. Даллас здесь ни к чему не привязан. Трейс и Айрон постоянно лажают и подвергают себя риску. Для Арми важнее его ребенок.

— Он не собирался вечно быть единственным, кто заботится об этой семье, — продолжает Арми, его голос звучит сдавленно. — Так, по крайней мере, он думал.

И Арми уходит, поднимаясь по лестнице к Дексу.

Это чертовски тяжело — взваливать такое бремя на людей. Оставаться там, где ты несчастен. Поддерживать тех, кто скорее ожидает, чем ценит. Знать, что где-то есть более богатая жизнь, и не иметь свободы, чтобы воспользоваться ею.

В течение долгого времени я знала, что Мэйкон в такой же ловушке, как и я, но впервые мне становится жаль его, потому что он должен понимать, что все это напрасно. Даже сейчас он, наверное, чувствует это. Стоит ли нас спасать?

Я поднимаюсь обратно по лестнице, слыша, как Арми в своей комнате включает Вана Моррисона для Декса, и бросаю взгляд через коридор на закрытую дверь Мэйкона. Снизу не проникает свет, и я впервые понимаю, что он спит в комнате, где мать покончила с собой. Каждую ночь он спит там.

Я вхожу в свою комнату, мой взгляд задерживается на Клэй, крепко спящей на кровати, но я не иду к ней. А направляюсь к своему столу, выдвигаю ящик, достаю цепочку, которую надела сегодня вечером, и снимаю с нее ключ. Поворачиваюсь и откидываюсь на спинку стула, снова наблюдая за ней. Мои внутренности сжимаются от того же страха, когда я смотрю на нее. Все это будет напрасно.

Но я буду обладать ей так долго, как это возможно.

Я гляжу на ключ в своей ладони, острая медь поблескивает в мерцающих огнях, обернутых вокруг моего кованого изголовья кровати.

Когда ты в самом центре бури, единственный выход — пройти через нее.

Ты выиграл, Мэйкон. Я сумею защитить свою семью.

Девятнадцать Клэй

У меня трясутся руки, пот выступил на лбу, сердце бешено колотится.

Хотя бы еще раз…

Я не могу перестать слышать ее шепот или чувствовать вкус ее губ с тех пор, как уехала от нее этим утром. Боже, я так устала. В моей голове туман, и я, кажется, еще не могу полностью открыть глаза, но я словно плыву. В блаженстве.

После пробуждения я перевернулась на другой бок и почувствовала, что нуждаюсь в ней. Я не хотела покидать кровать Лив, пока не попробую каждый дюйм ее тела, и я не могла поверить, что во мне еще остались силы после всего, что произошло, и что после двух раз я все еще хочу большего.

Я в огне и не могу дождаться, когда увижу ее.

Я достаю книги из своего шкафчика, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но этот прием не помогает.

— Клэй, — зовет меня кто-то.

Я поворачиваю голову и вижу нескольких парней в конце коридора.

Новенькая девушка из класса математики стоит рядом со мной, держа в руках папку и книгу. Ее светлые волосы, подстриженные лесенкой, доходят ей до плеч. У нее рюкзак «Эрмес», которым даже моя мама, вероятно, не побаловала бы себя.

— Прости, я не пыталась тебя испугать, — с улыбкой говорит она, и я замечаю на ее губах тонкий слой розового блеска. — Я Хлоя. Мы вместе ходим на математику.

Она протягивает мне руку и стоит так близко, что волосы на моей руке соприкасаются с ее волосами. Во мне нарастает настороженность.

— Точно. — Я кладу тренировочную одежду в спортивную сумку, чтобы забрать ее домой и постирать. — Ты из Техаса. Как тебе у нас?

Она пожимает плечами, ее темно-синий свитер-жилет Мэримаунта не тот, что мы на самом деле носим, но мне нравится ее ретро-стиль.

— Пока осваиваюсь.

— Да, я слышала, что в Техасе у людей мания.

— Мания? — переспрашивает она. — На что?

Я вытаскиваю пенал.

— На то, что они техасцы.

Она широко улыбается и кивает.

— С этим не поспоришь. Сначала техасец. Потом американец.

Хоть у нее нет южного акцента, она определенно из города. Вероятно, из большего города, чем Сент-Кармен.

Я закрываю шкафчик, наконец смотрю на нее и замечаю, что она не отрывает от меня взгляда. Я напрягаюсь, не уверенная, показалось мне это или нет. Осматриваюсь в поиске Лив.

— В любом случае, — продолжает она, — я просто хотела представиться. И узнать, нужен ли тебе напарник? Или какая-нибудь помощь с производными и интегралами?

Напарник? С появлением гугла такое еще существует?

Она смеется:

— Ладно, это мне нужна помощь с производными и интегралами.

Вот оно что.

— Ну, я не гений, — отвечаю я, — но думаю, две головы лучше, чем одна.

Но время с новой подругой означает время, которое я не смогу провести с Лив, и я не могу решится на это прямо сейчас.

Я пытаюсь придумать причину отказаться, но затем я замечаю, как позади Хлои подходит Лив.

Она встает рядом со мной, ее волосы заплетены в две французские косы, которые я сделала ей сегодня утром. Она прислоняется плечом к шкафчикам и пронзает Хлою взглядом.

— Извини.

Ее тон голоса спокойный, повелительный и лишенный терпения, и я сдерживаю улыбку, даже когда румянец заливает мои щеки.

Глаза Хлои вспыхивают, когда она переводит взгляд на меня, а затем снова на Лив, и я поворачиваюсь, закрывая замок на своем шкафчике.

Неловко.

— Увидимся позже, — прощается она, и, когда я снова разворачиваюсь, она уже ушла.

Я хмуро смотрю на Лив, но я уверена, что она видит веселье в моих глазах.

— Она просто хотела поздороваться.

— Она может отвалить.

И