«Ну и плевать, – подумал Штенгель, – свою задачу я выполнил, принёс разруху в стратегический опорный пункт противника. А остальное уже не так важно».

В городе наступил хаос. Лихие рейдеры – вчерашние воры и разбойники, бандиты и уголовники, насильники и мошенники, жулики и изменники, вышибая двери, вламывались в дома. Они убивали и безжалостно резали хозяев, искали и находили припрятанное добро и, пока никто посторонний не заметил, запихивали всё добытое в заплечные мешки. Участь Шамтари ничем не отличалась от участи иных городов, сёл и кочевий, где происходило подобное. А жители этого поселения ранее никогда не подвергались нападениям, так сложилось исторически – их всегда оберегало государство. Но в эту ночь они стали разменной картой в войне двух держав.

В дом городского тутуки диверсанты «Молнии» вломились точно так же, как вламывались рейдеры в дома горожан. Тайные стражники схватили увесистое бревно, лежащее во дворе, и тремя мощными ударами вышибли дверь. Из дома вылетела стрела, следом ещё одна, и только по счастливой случайности никто из тайных стражников не был убит. Клацнули в ответ арбалеты, болты влетели в чёрный пролом двери, кто-то внутри вскрикнул, и бойцы вломились внутрь. Зазвенела сталь, люди в доме пытались сопротивляться, но их просто задавили массой и выучкой. В доме всё затихло, кто-то зажёг свечи, и полковник Штенгель вошёл внутрь.

На застеленном коврами полу лежали тела – две женщины и трое мужчин. Ещё один мужчина, черноусый красавец лет сорока, зажимая окровавленное бедро, сидел у стены.

– Кто? – Полковник указал на раненого.

– Говорит, что местный градоначальник, тутуки то есть, – ответил капитан Ринтелен, командир «Молнии».

Полковник устало сел прямо на ковёр, отвык на штабной работе от физических нагрузок, и спросил раненого тутуки:

– Ты меня понимаешь?

– Да, – ответил тот. – Понимаю.

– Нас интересует городская казна и бумаги на все прошедшие за два года через город караваны. Где они?

– В соседней комнате, в сундуках, – не стал отпираться тутуки. – Забирайте всё и убейте меня. Не хочу смотреть и слышать, как уничтожают мой город.

Диверсанты бросились в соседнюю комнату, взломали сундуки и занялись погрузкой всего добытого в рюкзаки, а раненый градоначальник прокричал:

– Ну же, убейте меня! Сволочи! Грабители! Что мы вам сделали?!

– Да ничего. – Голос Штенгеля был спокоен. – Просто ваш новоявленный каган хочет уничтожить нас как народ, всего-то.

– Так, а мы здесь при чём?

– А кто ему налоги платит? Кто ему солдат даёт? Кто лошадей и продовольствие в наёмные армии поставляет? Не вы, скажешь? – спросил полковник и, увидев, что ответа нет, только махнул рукой. – Знаешь, сколько чимкентов в этом году пришло в Штангорд? Не знаешь или не хочешь говорить. А я тебе скажу: восемь тысяч сабель, и большая часть их там и осталась, поля под Стальгордом теперь удобряют. Молчишь, тутуки, ну и молчи.

Повернувшись в сторону соседней комнаты, Штенгель выкрикнул:

– Эй, воины, сколько там золота в сундуках?

– Мало, господин полковник, – ответил показавшийся в дверях Ринтелен, – около двух сотен золотых.

– Где остальное? – Полковник вновь обратился к местному градоначальнику.

– А вы найдите! – выкрикнул тот со злобой. – Поищите! Давайте!

– Дурак ты, тутуки. Мы ведь всё равно найдём, и даже не будем тебя пытать да мучить. Понятно же, что городская казна где-то здесь. Что тебе рахи, ты ведь Чимкент? Зачем их золото оберегаешь? Дурак!

Бойцы «Молнии» принялись методично простукивать стены и срывать с пола ковры, а несколько человек направились во двор. Через полчаса были найдены два схрона: один в глинобитной стене, а второй в полу, прямо под раненым тутуки. И общая сумма добытого составила пять тысяч золотом. Очень неплохо, как ни посмотри.

Диверсанты вывели из конюшни лошадей, запрягли в две повозки и уже к утру были готовы покинуть разграбленный Шамтари. Однако теперь предстояло самое трудное – собрать разгулявшихся и дорвавшихся до грабежа рейдеров в кучу. Три раза отрядный сигнальщик дул в трубу, и за пару часов к выезду из города собрались триста пятьдесят человек. Остальные или не слышали, или надеялись, что их подождут. Но не тут-то было. Сигнальщик ещё раз протяжно дунул, и нагруженное добром жителей Шамтари войско покинуло город, двинулось в сторону бухту Салей.

– Эй, десятник Бузан! – послышался голос виконта Бертры. – Где половина твоих бойцов?

– Вина перепились, наверное, – откликнулся тот. – Они местную забегаловку нашли, после того как мы казарму кочевников подпалили, и в ней засели.

– Десятник Киран, – вновь спросил командир первой сотни, – а твои где?

– Трое погибли, сам видел, а ещё трое в городе где-то, гуляют в гареме какого-то купца. Там девки красивые и податливые, никому не отказали.

А рядом раздался голос командира третьей сотни мэтра Самбини, прихватившего из города сразу два десятка телег, доверху набитых всем, чем только возможно:

– Фредерик, ткани с того склада, что у реки, взяли?

– Взяли, мэтр, – пробасил его доверенное лицо и первый десятник, бывший брачный аферист Фредерик Здоровяк.

– А вино, я не вижу вина, – обеспокоился Самбини. – Где оно?

– Мы кувшины и бутылки тканями обернули, вы же сказали, что это очень ценный груз.

Штенгель ехал на невысоком степном коньке, захваченном в конюшне тутуки города Шамтари и, слыша всё это, думал о своём. Там, позади него, в разрушенном и разбитом Шамтари оставалось ещё около сотни его солдат, но он бросил их. Время поджимало, и многие беженцы разбежались по окрестным укромным баночкам. А кто-то из них наверняка уже и в кочевья чимкентов добрался. Так что пройдёт пять-шесть часов, и здесь будет несколько тысяч конников. Нельзя терять время, выискивать перепившихся и недогулявших бойцов. Война – суровое занятие, и те, кто уцелеет в этом походе, запомнят навсегда, что только исполнение приказа спасло их в этот день от гибели и принесло добычу.

В бухте Салей войско Штенгеля оказалось через три часа. Погрузка людей и транспортировка грузов на каракк началась сразу же. Все устали, но понимали чётко и ясно: надо торопиться. Поэтому эвакуировались достаточно быстро, всего за пару часов. Пока шла работа, из города подтянулись ещё три десятка рейдеров, все на лошадях. А остальные, кто прочухался, медленно тянулись по дороге к морю. Однако они не успели. Каракк снялся с якоря и, поднимая паруса, направился домой, к родным берегам. И тут же появились передовые сотни конных чимкентов, идущих на выручку Шамтари. Степняки опоздали – основные силы рейдеров ушли. Но те из налётчиков, кто попался им в руки, мучились очень долго. Война продолжалась.

Когда Курбат проснулся, было уже светло, и он начал осматриваться. Его глаза искали Эльзу. Но любимой девушки в комнате не было. Сквозь сон он слышал, как она встала с постели, тихо оделась. Но поскольку опасности рядом не было, пресыщенный ночными любовными играми, он вновь заснул.