та почувствовала себя неуютно. Лицо и глаза фигуры были скрыты за тканью и очками. Нилит снова сделала руками «морского ежа»; фигура повторила жест, и из-под синей ткани донесся женский голос. На висках женщины были два длинных рога, острые и скрученные в спираль.

– Путники? – спросила она, поворачиваясь спиной к ветру; это дало ей возможность говорить, а не кричать. Нилит последовала ее примеру.

– Да.

– Торговцы?

– Нет, извини.

Когда женщина перевела ее ответ, все застонали.

– Куда направляетесь?

– В Аракс.

Эти слова в переводе не нуждались. Нилит показалось, что кочевники зашипели. Толпа слегка поредела; некоторые решили заняться ослами.

– Всегда город. Никогда пустыни. Из-за этого они еще более сухие.

Нилит не стала объяснять, почему идет именно в этом направлении, но понимала, чем они недовольны. Аракс был подобен фонарю, который привлекает мотыльков. Только в данном случае мотыльками были люди, торговля и процветание. Город высасывал все соки из пустынь и Дюнных равнин.

– А вы куда направляетесь?

– В Гебус. У нас есть пряности и камни на продажу.

Кочевница разжала кулак; на ладони у нее лежал красный сердолик, перевязанный шелком того же цвета.

Гебус был самой восточной точкой Арка, до которой можно добраться по суше; за ним начиналось море. По сравнению с этим путешествием путь Нилит казался легкой прогулкой по двору.

– Это далеко.

– Гоночные колеи приведут нас туда. Джубубы ходили по ним… – Женщина задумалась. – Тридцать поколений. Не знаю, сколько это в ваших годах, но все это время мы провели в дороге.

– Или в полете, – почти невольно ответила Нилит. – Ваши ослы часто улетают?

Женщина повысила голос, пользуясь возможностью отчитать других кочевников.

– Только когда на ослов надевают не те вьюки, Рерензи.

Мужчина с клочковатой бородой побрел прочь, опустив голову.

– Крылья предназначались для более тяжелого осла, – добавила женщина.

Нилит кивнула.

– Ясно.

Увидев, что Нилит ничего не поняла, женщина покачала крыло, прикрепленное к одному из тюков. Оно казалось хлипким, но при порыве ветра крыло становилось крепким, словно железо.

– Путешествие очень длинное, тяжелое от восточных ветров. Предки видят птиц, следующих за караваном, год за годом, плывущих по ветрам. Предкам приходит мысль. Они строят крылья, как у птицы, делают осла легким, иногда плыть по воздуху. Так осел не умирать в пути, и мы тоже.

– Какая находчивость, – искренне восхитилась Нилит.

Нилит решила, что запомнит этот народ. Еще одна часть Арка, которая увяла и погибла из-за Фаразара и его предков. Стиснув кулаки, она поклонилась и попятилась. Пока она отвязывала Аноиша и подзывала Гираба, кочевница окинула ее взглядом.

– Желаю вам удачи в пути, – сказала ей Нилит.

– Нет. Ты остаешься.

Пальцы Нилит невольно потянулись к ножу, но кочевница раздвинула обмотки на лице. Нилит увидела улыбающееся темнокожее лицо и молочно-белые зубы.

– Наш лагерь недалеко. Вечер прийти быстро!

Она указала на небо, которое уже темнело на востоке.

Борясь с летящим песком, Нилит прищурилась и посмотрела на дальнюю часть канала. Еще три. Она мечтала продолжить гонку за Фаразаром, схватить его раньше, чем он доберется до следующего колодца Никса – колодца, в котором больше жидкости, чем в предыдущем. Она прикусила потрескавшуюся губу, не в силах принять решение. Кочевница ласково положила ей руку на плечо и указала на расплывчатый комок – на свою повозку.

У повозки тоже были крылья. Два комплекта, один над другим – укороченные, прибитые к бокам над дверью, которую закрывала занавеска. Ее тянула упряжка из трех ослов – обычных, живущих на земле животных. Прутья и шкуры, из которых была сделана повозка, были покрашены в синий цвет и расписаны завихряющимися, соединенными друг с другом символами, которые Нилит никогда не видела.

– Заклинания, – беспечно сказала женщина, словно волшебство было чем-то столь же обыденным, как и души. В Дальних Краях магия умерла раньше, чем боги, которые ее создали. – Выпрямляют ветер.

Нилит кивнула, словно она все поняла. Но она ничего не поняла.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда кто-то отдернул занавеску, закрывавшую вход. Дым и ароматы духов ударили ее словно кулаком.

– Мизи.

– Имп… Нилит.

Мизи коснулась рогов тремя пальцами, а затем жестом пригласила Нилит войти. Вдоль каравана полетели крики. Похоже, что бесстрашному ослу слегка обрезали крылья, и джубубы снова были готовы гоняться за ветром.

– А как же Гираб?

– Мужчины идут.

– А женщины.

Мизи снова пригласила ее войти – на этот раз нетерпеливо. Нилит поняла, что обычаи племени уже начинают ей нравиться.

Когда Нилит залезла в повозку, она увидела, что за ней внимательно наблюдают сидящие полукругом женщины. Они были завернуты в разноцветные ткани, и похоже, что количество одежд, которые должна была носить женщина, увеличивалось с ее возрастом. Самая юная из них сидела с обнаженной грудью, в одной лишь юбке из нитей; на ее голове виднелись небольшие шишки – зачатки рогов. Самая старая напоминала маленький остроконечный холм из седых волос, закутанный в связанную из шерсти радугу. Серые рога, которые завивались спиралями вокруг ее ушей, делали ее похожей на барана. Лица женщин были чистыми, словно новый свиток; глаза смотрели напряженно. Каждая из них скорее всего приходилась какой-то родственницей своей соседки; их черты лица были слишком похожи, и это сходство распространялось даже на узоры веснушек на носах и щеках. Когда Нилит окинула их взглядом, ей показалось, что время исполняет перед ней свой ужасный танец – от миниатюрной девочки до иссохшей прабабки.

Ей всучили подушку; Нилит опустилась на нее и выяснила, что та значительно мягче, чем хребет Аноиша. Перекрыв дорогу ветру с помощью занавески, Мизи присоединилась к ней.

Внутри повозки царило молчание – густое, словно наполненный дымом воздух. Когда повозка вдруг тронулась с места, Нилит обрадовалась, ведь стук колес и вой ветра смягчили тишину. Как только колеса закрутились свободно, а повозка слегка приподнялась, самая старая из женщин заговорила.

– Зератим, бал ам китиш. Фарени казим джубуб лиира.

Остальные женщины рассмеялись.

– Что она сказала? – спросила Нилит.

Мизи прикрыла рот рукой.

– Она говорить, у тебя красивое лицо. Почти похожа на погонщика ветров.

Нилит улыбнулась, а старуха ухмыльнулась в ответ, показав ряд зубов, похожий на сгоревшую ограду.

– Зеримир герин лесим?

– Она спрашивать, голодная ли ты? – перевела Мизи.

Живот Нилит заурчал, отвечая вместо нее.

– Зеримир аста?

– Ты вино любишь?

Повисло молчание; повозка три раза подскочила на песке. Женщины подались вперед, чтобы услышать ответ. Нилит вдруг поняла, что ее язык покрыт песком и что ее мучает страшная жажда. Да, она слегка тревожилась от того, что гонку за Фаразаром пришлось остановить, но ведь завтра она сможет наверстать упущенное, пришпорив Аноиша. Такой щедрости она не видела с тех пор, как рассталась с Эбер и Старым Феном. Нилит показалось, что ей улыбнулась удача, и отказываться от ее даров Нилит не собиралась.

– Так же, как аркиец – монеты, – ответила она, и все снова рассмеялись.

Глава 17. Погреба

Кто сказал, что религия и боги мертвы? Я вижу религию повсюду! Как вам церковь монет? Разве