— You are fucking idiot! Are you stupid? What are you doing here?[8] — интонации и жесты человека были более чем красноречивы, смысл фраз был вполне интернационален.

Витольд не спешил отвечать или как–то реагировать на эти слова. Плохим в ситуации оказалось то, что он не знал этого языка. «Суперлингво» теперь у него не было, а колдовство это было тонкое, не какой–нибудь боевой аркан, из тех что можно сотворить за мгновения и в котором важнейшую роль играло просто количество выплеснутой маны. Овладение чужим языком вовсе не из серии «чем сильнее ударишь, тем лучше». Здесь требовалась длительная, тонкая и кропотливая подготовка. Негр тем временем продолжал монолог:

— I could easily kill you! Are you insane, man?[9] — поскольку реакции со стороны голого не последовало, а повторять все междометия по второму разу было как–то глупо, негр сплюнул на асфальт, и побрёл к своему автомобилю. Завыла сирена.

По обочине подъехала машина, жутко завывая и мигая разноцветными огнями. «Цветомузыка» — Витольду не к месту пришло на ум слово из Васиного лексикона. На боку машины большими буквами было написано «NYCPD». Мгновение спустя из неё вышел человек, обвешанный всевозможнейшими амулетами, в некоторых маг тотчас опознал земное оружие. От полицейского совершенно отчётливо веяло опасностью, но маг счёл его представителем администрации, который прибыл для того, чтобы разобраться в ситуации. Сдаться властям показалось магу хорошей идеей: за такое преступление как блокирование движения по мосту вряд ли полагались суровые меры, зато в тюрьме будет время подумать и разобраться с ситуацией.

В результате кратковременного допроса на месте полицейский уяснил, что голый совершенно не понимает по–английски, и решил проводить дальнейшее разбирательство уже в участке. Надо сказать, что образовавшаяся пробка успела распространиться далеко за пределы Бруклинского моста и парализовала значительную часть нижнего Манхэттена. Пока они добирались до участка, Витольд пытался проверить свой уровень магических способностей. Он был вполне приемлемым, примерно таким же, как и в прошлый раз. Мага окружал такой же вязкий астрал, который мешал колдовать и отзывался болью в теле при попытках на него воздействовать. Кстати о теле, это было его собственное тело, а точнее активированная матрица фантома, которого он создал перед возвращением на Кердану.

Фантом должен был хранить матрицу его собственного тела, и, создавая его, Витольд надеялся, что при следующей трансгрессии его дух вселится именно в это тело, активировав матрицу, так собственно и произошло, правда, не в результате трансгрессии. Тогда, «убежав» из церкви, фантом должен был находиться в виде неактивированного призрака на Земле, пока не появится активирующий его маг. Время жизни фантома было весьма велико, но, не привязав его к конкретному месту, Витольд не мог рассчитывать, что фантом окажется в заданном месте. Он мог очутиться где угодно, но вероятность его нахождения в крупных скоплениях людей была значительно выше, чем в безлюдной местности. Всё сходилось, взирая на проносящийся за окнами пейзаж, маг даже представить себе не мог, что возможны настолько большие мегаполисы.

Задумался Витольд и над своими ближайшими шагами, получалось, что сейчас надо было «плыть по течению», ничего не делать, дать событиям развиваться своим ходом. Когда он чуть–чуть разберётся в этом мире, должен будет разузнать что–нибудь про эльфов, всё–таки они считали этот мир родным для себя. Потом обязательно встретится с Васей, архимагу были интересны его магические способности, а после искать путь возвращения на Кердану.

При мыслях о родном мире он помрачнел: там оставалась Лайла, причём ей грозила смертельная опасность. Хотя маг уже смирился с тем, что в данной ситуации он сделать ничего не может, но всё равно чувствовал — с возвращением нельзя тянуть:

«Может быть, это какой–то фундаментальный закон мироздания, и как только я оказываюсь в другой Вселенной, тут же становится необходимым спешить с возвращением? Триста лет сидел в своём зáмке никому не нужный, исчез бы на сотню лет и никто и не заметил бы, а стоило перенестись в другую Вселенную, и всё вокруг завертелось!» — в этой полушутливой мысли просматривалось рациональное зерно, и оно очень беспокоило волшебника.

Тем временем мага доставили в полицейский участок. Дежурный сначала порылся в запасниках и нашёл арестантскую одежду, которую Витольд безропотно надел. Потом были мучительные попытки узнать, на каком языке говорит задержанный. Быстро выяснилось, что он не понимает английский, испанский и французский, потом проверили на немецкий, итальянский. Полицейские решили пока не проверять на корейский, китайский, японский и арабский, слишком уж европеоидный вид был у задержанного. Когда знания языков среди сотрудников участка иссякли, один из следователей, порывшись среди всяческих документов, выудил инструкцию к использованию телевизора марки Sony, стоявшего в холле участка. В руководстве было краткое описание кнопок передней панели на более чем двадцати языках, и полицейский вручил её Витольду. Полистав книжицу, маг довольно быстро обнаружил читабельный шрифт на русском языке, о чём и не замедлил сообщить.

Следователь приказал отвести подследственного в камеру, а сам уже вызванивал главный офис с просьбой найти переводчика или сотрудника, понимающего русский язык. Отыскать такого особого труда не составило, в бруклинских отделениях было достаточное число полицейских, владеющих русским языком, на крайний случай можно было позвонить в JFK[10] и попросить помощи у тамошних сотрудников. Один из бруклинских полицейских обещал приехать буквально через час. На это его манхэттенский коллега только хмыкнул. А про себя подумал, что с учётом пропускных способностей скоростных шоссе и мостов в это время суток, за один час из того отделения в Бруклине на Манхэттен можно добраться разве что на вертолёте. И действительно, бруклинский коллега прибыл с опозданием почти в полтора часа.

Витольда вновь вызвали на допрос, и американец с довольно сильным акцентом при произношении, но на правильном русском языке начал допрос:

— Здравствуйте, меня зовут Майкл. Вы арестованы, и вправе не отвечать на вопрос. Любой ваш ответ может быть использован против вас. Вы имеете право требовать лойера[11] для своей защиты и отвечать в его присутствии. Прошу назвать вашу фамилию и имя.

— К сожалению, я не помню.