– Офигеть, – прошептала я, – ты хочешьсказать…

– Витя Ласкин и аспирант Игнатьев, решивоказать помощь умирающему отцу Насти, обнаружили на его теле пояс с долларами иприсвоили себе эти деньги, – отчеканила Зоя, – небось парни смекнули: честнымпутем советскому человеку столько не заработать, поделили найденное идоговорились молчать. Знаешь, что еще интересно?

– У тебя припрятан в шляпе очередной кролик? –встрепенулась я.

– Кролики закончились, – абсолютно серьезноответила Зоя, – осталась мелочь, ну, вроде белых мышей.

– Мышей ловить непросто, – улыбнулась я.

Зоя приосанилась.

– Игнатьев до поездки в Ленинград жил сродителями. Они простые кандидаты наук, имели обычную «двушку». Вдобавок Игнатпривел в родное гнездо молодую жену. Двум хозяйкам на одной кухне тесно, какиебы интеллигентные ни были свекровь с невесткой, у них нет-нет да возникнетпричина для выяснения отношений. Ох, не зря Булгаков говорил про квартирныйвопрос, он испортил много браков. А Игнатьеву повезло, спустя полгода посленеприятного происшествия в купе, он прописался в симпатичной «трешке», котораяпринадлежала восьмидесятилетней вдове генерала Нине Пунькиной. Мать Игнатавспомнила, что у нее есть двоюродная сестра Лена, а у той бабушка, чьяплемянница…

Я подняла руку.

– Можешь остановиться. В советские годы труднобыло купить апартаменты, если у вас было больше семи квадратных метров начеловека, можно было приобрести квартиру в ведомственном кооперативе. Даже вготовых домах квартиры либо обменивались, либо передавались членам кооперативапо очереди. Но голь на выдумку хитра, люди научились обходить законы, находиливладельца жилплощади и объявляли о своем с ним родстве. И председателькооператива, и паспортистка, и сотрудник органов, которые занимались пропиской,– все понимали, что это обман, но каждый хотел получить свой кусок пирога. Врезультате «племянник» регистрировался у «троюродной тети». Далее возможныварианты: либо «родственница» оставалась на месте и жила вместе с новымижильцами, либо она съезжала на дачу, отправлялась в другой город, перебираласьна съемную квартиру. Иногда такой спектакль затевали внуки престарелой бабушки,они получали потом вырученные за проданную жилплощадь деньги.

– Точно! – подхватила Зоя. – Еще у Пунькинойбыла дача. Она также перешла к Игнатьеву. У молодой пары появились дети, онибыли счастливы. После перестройки Игнатьев сидел тихо, бизнесом не занимался,семья жила скромно, если не сказать бедно, перебралась за город, московскуюквартиру сдавали.

– Ласкин вложил украденное в бизнес и сталолигархом, а Игнатьев потратил деньги на свою семью, – выдохнула я.

– Внимание, из шляпы появляется последняямышка! – объявила Зоя. – Игнатьев скончался пару месяцев назад, его вдова,Марина Степановна, сейчас усиленно лечится. Она подвержена мании преследования,говорит, что мужа убили, он потрогал дохлую крысу и заразился раком.

– Рак не передается воздушно-капельным путем,– протянула я, – это не грипп, не ветрянка, не свинка.

– Ну, конечно, – согласилась Зоя. – Любойобразованный человек знает: опухоль нельзя приобрести даже при тесном контактес больным. И уж совсем смешно полагать, что, взяв крысу, вы получите раклегких. Ладно бы, чуму!

– Крыса! – заорала я.

– Дошло! – радостно констатировала Зоя.

– Их обоих убили! – не успокаивалась я. –Отомстили за Варенкину. Но почему так поздно? Прошло много лет!

– На некоторые вопросы трудно сразу найтиответ, – заявила Зоя, – но он точно есть.

– Кто убийца? – подпрыгнула я. – Из Варенкиныхникого нет в живых.

– Ищите да обрящете, – философски заметилаЗоя, – Марина Степановна безвылазно сидит дома. После смерти мужа она регулярноходит в местное отделение милиции и допекает сотрудников заявлением: «Игнатаубили».

– Думаю, вдову сочли сумасшедшей, – вздохнулая.

– В яблочко, – подтвердила Зоя. – Игнатьевуперестали пускать дальше дежурного, один раз вызвали психиатра. Дети нанялиматери сиделку, теперь Марина Степановна никуда не ходит. Няньку ее зовутРимма, она медсестра. Думаю, если ты представишься моим сотрудником, МаринаСтепановна расскажет тебе все, что знает. Держи.

В моих руках оказалось удостоверение работникамилиции.

– Ты имеешь право выписывать ксиву? –изумилась я.

Зоя приложила палец к губам:

– Тсс. Она не настоящая, я купила ее набарахолке, там торгуют разными приколами, вроде значка «Заслуженный алкоголикРоссии», но выглядят «корочки» лучше родных. Только Юрке не рассказывай, он этоне одобрит. И, наконец, последняя инфа. Марина Степановна уверяет, что виделаубийцу мужа. Коробочку с крысой принесла симпатичная молодая женщина, со вкусоми дорого одетая. Самым приметным были волосы красотки: рыжие, мелко вьющиеся…

Невидимая сила столкнула меня со стула изакрутила по кухне.

– Скорей давай телефон и адрес МариныСтепановны!! – заорала я.

Зоя молча протянула мне листок бумаги.

В квартиру Игнатьевых меня впустила полнаяженщина в сером платье.

– Это вы звонили? – спросила она. – Измилиции?

– Вы Римма? – вопросом на вопрос ответила я. –Сиделка Марины Степановны?

– Я здесь, – прозвучало хриплое меццо-сопрано,и из комнаты выплыла дама, сохранившая не только красивую фигуру, но и пышныебелокурые волосы.

– Неужели мне наконец-то поверили? – с детскимвосторгом спросила она. – Вы кто?

– Отдел нераскрытых преступлений, – бойкопредставилась я и продемонстрировала фальшивое удостоверение.

– Слава богу, – запричитала Марина Степановна,– в райотделе милиции сидят дундуки! Сколько я ни твердила им, что ИгнатаИгнатовича убили, они даже пальцем не пошевелили! Риммочка, завари нам чайку идай возможность поболтать вдвоем. Видишь, приехал специалист, я не сумасшедшая!

– Никогда не считала вас душевнобольной, –поджала губы Римма.