как и отец. Вот уж где гены сказались. Не только внешне были схожи, но и характерами обменяться умудрились! И, как не пыталась, а переломить тот не смогла.

— Мам!

Димка сделал ещё одну попытку призвать мать к благоразумию. Нравилось той или нет, а своего решения менять не собирался. Своё будущее он встретит. И прожить с ним, то есть — с ней, планировал всю оставшуюся жизнь. Причем — долго и счастливо.

— Что, мам? — настроение Гарбузовой не улучшалось. — Всю жизнь хочешь в заштатной клинике проработать? — пошла она в наступление, выбрасывая, по всей видимости, весомые козыри в пользу его расставания с нежеланной невесткой. — Ты же не о том мечтал, Дима.

— А я к своей мечте иду, — оборвал он резко мать.

Грубить себе этой женщине совесть не позволяла. И — отец. Кого опасался больше — ответить затруднился бы. Но сейчас терпение лопнуло. Елена Викторовна разошлась не на шутку. А слушать всякий бред, даже от матери, не собирался.

— Семимильными шагами, — не желала та отступать. — А у Анечки папа возглавляет сеть клиник…

А вот и главная часть Марлезонского балета, — сдерживая усмешку, отметил про себя Константинов-младший. Нечто подобное предполагал. Правда, не думал, что мать выступит столь открыто. Должно же быть какое-то понятие тактичности! Хорошо хоть, Лады рядом нет. Конечно, мало вероятно, что при девушке высказала бы нечто подобное, но кто его знает. Как там говорят — на войне все средства хороши…

— Анечка девчонка еще, — счел он необходимым напомнить, надеясь хоть так остановить материны фантазии относительно его вероятного будущего. — Дай вспомнить, восемнадцать в том или в этом месяце исполнилось?

Анечку эту видел всего несколько раз. Её отец был лучшим другом его отчима. Заметив проявляемый к нему со стороны девчонки интерес, сразу дал четко понять, что их общение — исключительно дружеское. И то — ввиду общения родителей. Всё. Никакие иные контакты, кроме редких совместных семейных ужинов-обедов не планировались.

Однако, по всей видимости, его планы расходились с планами матери. А, возможно, и отчим имел какие виды, кто его знает. Так, вроде, в жизнь пасынка без лишней надобности старался не лезть. Что-то откорректировать — возможно. Всем остальным воспитанием занимался родной отец.

— Полгода назад, Дима, — не без назидания в тоне напомнила Елена Викторовна. — Еще лет пять точно не родит, — продолжала она, не заметив, как Димка в одно мгновение оказался в необъяснимом напряжении.

О беременности Лады мать не знала до сих пор. И вот сейчас соглашался с отцом — лучше и не знает пусть. Хотя бы до того момента, пока уже скрывать очевидное станет невозможно.

— Она, что, робот запрограммированный? — вырвалось у него.

— Если и родит, то поддержку вашей семье ее отец обеспечит, — с пугающей уверенностью, не оставляющей сомнения в том, что там уже всё решено, прозвучало замечание матери. — Ты работать сможешь спокойно. Карьеру к тридцати годам сделаешь приличную.

— То есть, если родит Лада, моему карьерному росту придет неминуемый конец, — подытожил Димка, обходя автомобиль и открывая дверцу со стороны водителя. — А вот если Анечка…

— Дима, ты прекрасно понимаешь, о чем я!

Димка мысленно чертыхнулся. Елена Викторовна начала выходить из себя. Что собой представляет мать не в настроении, знал отлично. Не хотелось бы, чтобы показала себя во всей красе прилюдно. В данной клинике планировал проработать еще, как минимум, пару месяцев.

— Да, отлично понимаю, — подтвердил он вслух. — Только Анечку я не люблю. Никак. Не представляю ее рядом с собой.

— Зато она любит тебя, — и данный факт, по всей видимости, должен был решить вопрос не в пользу Лады. — Давно любит, Дима. Ну, хотя бы пообщаться с ней, ты можешь?

Ответил не сразу. Долго изучающе смотрел на мать. Тоже — манера выжидания — константиновская. Вот как угораздило родить точную копию первого мужа! Ненавидела его всей душой. Думала, с разводом забудется совершенно. Нет — сын! Ладно — общий, так еще и схожесть…

— Мам, ты вообще себя сейчас слышишь?

— Отлично слышу, — заверила мадам Гарбузова.

— А мне кажется — нет, — голос Димки стал непривычно жестким. По крайней мере с ней, до сих пор, в подобной манере не общался. И сейчас, окажись рядом Константинов-старший, наверняка получил бы по шее. — Ты себе как представляешь наше, с вашей Анечкой, общение? — лично он себе его никак не представлял. — Ладе я, что должен сказать? У нас свадьба через две недели, если ты забыла.

— А Ладе знать не обязательно, — Елена Викторовна отступать не собиралась. — Ты вообще уверен, что твоя вертихвостка провинциальная, до сих пор только твоя? — а вот сейчас… Обратить бы внимание на взгляд сына! — Константинов же на нее весь новый год пялился, — не желала она останавливаться. — А как мило ворковали во время танца? А утром, с кем она прогуляться решила, пока все спали?

— Всё, хватит! — пожалуй впервые за всю свою взрослую жизнь, начавшуюся в неполные восемнадцать лет (с момента поступления в мед) Дмитрий позволил себе до такой степени повысить голос на мать. — Фантазии свои попридержи. Если у вас с отцом не сложилось, не надо на меня ту модель отношений перекладывать. Для Ани поищите другого кавалера. Лада…

— Твоя Лада наставит тебе рога при первом же удобном случае! — и всё же Елена Викторовна вышла из себя. — И не удивлюсь, если с твоим же отцом. У него как там, кризис среднего возраста, на юных девиц потянуло. Самоутверждается. А у таких, как она…

— Подвезти не предлагаю, до метро недалеко, — резко оборвал Дмитрий мать, садясь в машину и захлопывая дверцу. Приоткрыв окно, добавил, прежде, чем вырулить со стоянки, — А мне еще Ладу забрать надо.

Настроение подпорчено. Глянул на часы. До встречи с Ладой где-то около часа. Вполне мог подбросить мать не только до метро, а до вокзала. Но после того, что прозвучало…

Был бы не за рулем, наверно выпил бы. Требовалось успокоиться, «переварить» всё услышанное и к моменту встречи с Ладой быть в одном из лучших своих настроений. Вот от чего старался беречь, так это от лишних волнений. Хватало с неё учебы. Выпускной курс и так держал в напряжении. Если еще фантазии Елены Викторовны