– Днем никак не пройти, – сказал я. – Гляди, Хелен…

Мы лежали в самом конце распадка, скрытые высокой травой.Хотелось верить, что скрытые надежно…

Летунья кивнула. Взгляд ее, пристальный и вдумчивый, обежалвышки и остановился на угрюмом здании, притаившемся у кромки леса.

– Барак видишь, Ильмар? Это пост Стражи. Когда границуусиливают, то на пост помещают человек восемь – десять. Чуть что – с вышкиподают сигнал, они бросаются на перехват. – Она поморщилась, добавила снеохотой: – И еще должны быть конные разъезды. С интервалом в четверть часа, сполчаса… Стопчут.

– Нам отсюда до границы бежать минут десять – пятнадцать, –прикинул я. – Да и потом… чтобы от пуль скрыться… Хелен, а где османскиепограничники?

– У них другая тактика, – отозвалась Хелен. – Их посты стоятв километре от нашей границы, там тоже вышки… вон, видишь, навесы виднеются,круглые такие? Если что – высылают янычаров на перехват. А к ночи выставляютвдоль рубежа секреты с собаками.

Былое воодушевление начало меня покидать.

– А денег у тебя не осталось, Хелен?

Летунья иронически посмотрела на меня:

– Остались. Это Арнольду спасибо… он у баронессы подарок вытребовалк свадьбе. Ну и оставил мне на сохранение.

– К свадьбе? – не понял я.

– Да какая разница, что сумасшедшей старухе сказать? –вскинулась Хелен. – К свадьбе. Бабка-то не бедная, пришлось – так я бы ее самаобворовала.

– Конечно, я вор… – пробормотал я.

Хелен наклонила голову, ожидая.

– Но такой хитрости бы не придумал, – закончил я.

Удовлетворенная летунья кивнула. И сказала:

– Подкупить не удастся. Это одного человека деньгамисоблазнить легко. А там – десятки… друг друга испугаются. Да и нет у нас такойпрорвы марок.

Замолчав, она мрачно уставилась на сторожевые вышки.

– Марк, есть у тебя какие мысли? – позвал я.

Мальчишка не ответил. Я обернулся и увидел, что Маркуссладко спит, подложив руку под голову.

– Пусть, – сказала Хелен. – Он на ногах еле держится, ты егосовсем загнал.

– Да я не прочь, чтобы Маркус ехал в дилижансе на мягкихподушках, – сказал я. – И мы где-нибудь рядом… Хелен? Дилижансы тут навернякаходят…

– И что нам с того?

Я молчал. Думал.

Границу, конечно, закрыли. Для простых граждан, что из селав село собрались сходить… народ-то что на этой, что на той стороне – весьродственными узами перевязан.

А дилижансы, что ходят между державным Аквиникумом иосманскими Тимишоарой, Крайовой или Софией, вряд ли остановят. Там публикасерьезная. Досмотрят, но…

– Нет, не думаю, – сказала Хелен, будто мысли прочла. –Слишком ставки высоки. Я тебя уверяю, Ильмар, все дилижансы сейчас стоят вближайшем от границы селе. А если уж и пропускают – то с полным досмотром, дажемышь не спрячется. Ильмар, не надо напрасных надежд.

– Но должен же быть путь? – спросил я.

– Дождаться ночи… – Хелен сама покачала головой. – Ох незнаю… Тех солдат или нашли, или вот-вот заметят. Сразу станут нас искать,прочешут весь район. Даже если не догадаются, кто и куда нас вывез, все равнонаткнутся.

– Не в бой же на стражников идти? – воскликнул я. – Тутникакая отвага и сноровка не помогут!

– Не помогут, – согласилась Хелен. – Да и с тем ирландцем непомогли бы. Вот алчность – помогла… Давай не придумывать авантюр, Ильмар. Будемвсе же ночи ждать.

Я молчал, не спорил, хотя и понимал – ждать ночи смертельноопасно.

– Интересно, что командиры пограничной страже сказали… –размышляла вслух Хелен. – Саперам – почти что правду. Может, и им… Хотя, сдругой стороны, легионеры и Стража – разница большая…

– Хелен, а что произойдет, если упадет вышка? – спросил я.

– Какая?

– Ну, одна из сторожевых. Или лучше две.

Хелен задумалась.

– Две – это уже не случайность. Решат, что диверсия.

– Чья?

Летунья пожала плечами:

– Ну, чья… Османская. Насторожатся… да нет, Ильмар… суматохабудет, но нам от того только хуже!

– А если еще и у осман вышки упадут?

Хелен пожала плечами:

– Вышлют к границе патрули. Но…

Я повернулся и подергал Маркуса за плечо. Мальчишка открылглаза.

– Силы есть? – спросил я без обиняков.

– Какие? – со вздохом ответил Маркус вопросом на вопрос.

– Марк, мы снова в ловушке. Не хуже той, подземной.

Тоскливо он на меня смотрел. Тоскливо и загнанно. Но ясейчас жалости поддаваться не мог, она нас только к смерти могла привести. Ипотому сказал жестко:

– Тебе придется сделать еще кое-что. Потруднее… чем вкатакомбах.

– Говори, – попросил Маркус.

– Видишь вышки?

Он кивнул. И тут же замотал головой:

– Нет…

– Не сможешь?

– Ильмар. – Маркус наморщил лоб, будто пытаясь облечь вслова те ощущения, которые никогда вслух не высказывал. – Чем дальше, темтяжелее тянуться Словом. Я не смогу взять вышки на Слово.

– Вышки – не надо! Вытащи все гвозди из досок. Чтобы вышкирассыпались.

Маркус неожиданно улыбнулся:

– Как епископ Геллерт?

– Да. Тоже слышал эту легенду?

– Мне Арнольд рассказывал…

Маркус приподнял голову, осматриваясь. Кивнул:

– Да. Я смогу.

– И сознание не теряй, – велел я, будто раньше Маркус пособственной воле лишался сознания. – После этого тебе придется дотянуться дотех вышек… османских…

Он очень долго молчал. Потом сказал:

– Верни Книгу.

Я повиновался.

Маркус не стал ее открывать и читать, как я вначале подумал.Просто взял в ладони, подержал немного, закрыв глаза.

И сказал:

– Не знаю. Может быть, сумею, может быть, нет.

Хелен хотела было что-то сказать – я остановил ее взглядом.И прошептал:

– Марк, ты помнишь свои сны?