Храбрец в Семене Игнатьевиче больше не просыпался ни разу. Он переживал, не спал ночами, но явка с повинной откладывалась до лучших времен. Он практически убедил себя в том, что обвинят только его.

Старик опустил глаза на статью. Слеза скатилась по щеке к уголку губ, вторая подбежала к кончику носа, помедлила и упала на снимок с участком Нестерова.

– Ты жалеешь себя? – голос Зины раздался из спальни.

Семен вытер слезы. Он не хотел, чтобы жена видела его плачущим, как ребенок. Только когда, кряхтя, встал со стула, дед Семен вспомнил, что Зина умерла.

– Кто здесь? – прошептал Семен Игнатьевич.

– Ты жалеешь себя, – теперь супруга утверждала.

Старик нащупал стоящую у стола палку, взял ее, как шпагу, и пошел к спальне. Когда пружины на кровати скрипнули, Семен замер, прислушиваясь. Но больше ничего не услышал. Только гулкие удары сердца. Он сделал еще один неуверенный шаг в сторону спальни. Постоял. Ничего не происходило. Это напоминало кошмарный сон, в котором мертвая жена пришла наставить его на путь истинный.

– Зинка же только завтра приедет?

Голос Борьки Нестерова заставил сердце биться еще сильнее. До боли сильнее. Казалось, еще чуть-чуть, и дряхлое стариковское сердце разобьется в фарш о ребра.

Дед Семен заглянул в комнату. Пружины кровати снова застонали, и к нему повернулся, подставив под голову руку, Борис Дмитриевич. Одет он был точь-в-точь как на собственных похоронах. Семен выронил костыль и, открыв рот, уставился на покойника. Нестеров встал с кровати и подошел вплотную к задыхающемуся старику.

– Ну что, подельничек, я за тобой. Будем считать, что это и есть твоя явка с повинной, – проговорил призрак Дмитрича и исчез.

Сердце Семена Игнатьевича остановилось в тот момент, когда Леша начал простукивать пустоты в стенах подвала.

* * *

Леша еще раз осмотрел пол, стены, потолок. Можно было начать крушить все на своем пути, но Алексей, здраво взвесив все «за» и «против», решил подойти к делу с душой. Он поднялся на кухню, взял молоток для приготовления отбивных и снова спустился в подвал. Алексей решил начать со стен. Он шел вдоль стены и шаг за шагом прислонялся к холодному бетону и простукивал молоточком. Это бестолковое занятие (а то, что оно именно такое, он понял, когда прошел большую часть подвала) выводило его из себя. Он был похож на придурка с колотушкой. Добро пожаловать в палату к Вадиму Головко.

И тут он дошел до каких-то потеков на стене. Будто кто обрызгал ее. Леша потрогал пятно пальцем. Сухо. Может, от святой воды остались?

«У вас отопление в стене?»

Следующий пазл с щелчком влетел на свое место.

Леша посмотрел на молоток в руке, потом на стену. Первый же удар привел его в чувство, близкое к экстазу. Он нашел могильник. Страхов ударил сильнее. Штукатурка треснула. Еще один удар. Кусок облицовки упал к ногам, обнажив кирпичную кладку. Леша ударил еще, а потом еще, еще, еще и еще. Он бил до тех пор, пока в его руке не осталась одна ручка от молотка. Но стена, кроме пары сколов, больше никаких повреждений не получила.

Алексей отбросил ручку. Ему нужно что-то увесистое, что-то наподобие кувалды. Он вспомнил, что видел одну, с длинной ручкой, в сарае. Страхов, спотыкаясь, побежал по лестнице вверх. Ему не терпелось сломать стену и увидеть, кто там прячется.

* * *

Жанна подошла к окну. Уже стемнело, но свет почему-то не хотелось включать. Вообще у нее появилось такое странное желание спрятаться под одеяло, в шкаф, куда угодно и отсидеться там, привыкнуть. Жанна посмотрела на улицу. Леша пронесся, шурша гравием, за угол. Он сегодня особенно активен. И это почему-то казалось Жанне опасным. Опасным для детей и для нее.

Алексей выскочил из-за угла и остановился. Вдруг Жанна вспомнила один из рисунков дочери (или Бэби). Мужчина с топором стоит в тени дома. Тогда она думала, что это топор. Теперь она была просто уверена, что на рисунке был изображен Леша и в руке у него была именно эта штука – здоровенный молот или кувалда.

Леша посмотрел вверх на окно спальни, Жанна отшатнулась. Судя по всему, не слишком быстро, потому что Страхов, скорее всего, увидел ее и побежал к дому. Внутри Жанны страх разросся, словно снежный ком, и превратился в панику. Ей снова захотелось в шкаф, а лучше в какой-нибудь сейф. Она подбежала к двери и хотела ее закрыть, но тут же отдернула руку от замка. Прислушалась. Шаги мужа затихли где-то внизу. У него какие-то свои заботы. Жанна открыла дверь и осмотрела темный коридор. Свет пробивался с лестницы, поэтому она смогла рассмотреть, что в коридоре, кроме нее, никого нет.

Она быстро прошмыгнула в комнату детей. Тихо закрыла за собой дверь. Алена снова водила карандашом по бумаге, а Стасик сидел и смотрел прямо перед собой. Несмотря на включенный свет, Жанне стало не по себе от увиденного. Дети стали ей чужими. Страхова схватила письменный стол и подперла им дверь. Так, на всякий случай. Дети, казалось, не замечали ее присутствия. Они встрепенулись, только когда раздался первый удар кувалды.

* * *

После первого же удара кирпичная кладка дала трещину. Алексей замахнулся и опустил кувалду на кирпичи. Щель расширилась и отбросила паутину мелких трещин. Леша подошел и попытался вытащить кирпич, но он не поддался. Страхов снова схватился за длинную рукоятку кувалды. Замах – удар, замах – удар. Уже образовалась дыра, в которую можно было засунуть голову. Алексей устал. Он опустил свое орудие и вдруг услышал, как за спиной кто-то пробежал. Леша повернулся. Никого не было. Возбужденные голоса, разносившиеся по всему дому, говорили о том, что он на верном пути.

Алексей развернулся, замахнулся и ударил кувалдой. Дыра стала еще шире. Теперь, если бы Леша захотел, он смог бы пролезть внутрь комнаты. Он был уверен, что за стеной именно комната. Кувалда с сухим треском выбила еще четыре кирпича. Страхов отбросил инструмент и начал ломать стену руками. Когда дыра была достаточна для прохода взрослого мужчины, Леша понял, что его руки в крови. Он вытер их о куртку и всмотрелся в темноту. Разглядеть хоть что-нибудь не получилось, даже глаза заболели. Он достал фонарик, подобранный у сарая, надел на голову и заглянул за стену.

* * *

Жанна дрожала всем телом. Очень хотелось курить. Да что там курить?! Ей хотелось напиться вдрызг. Нажраться так, чтобы утром ничего не вспомнить. Она стояла у двери и прислушивалась к звукам, доносившимся из подвала. Она даже не сразу поняла, что так раздражающий ее скрежет грифеля о бумагу перестал раздаваться из-за спины. Жанна медленно повернулась. Стасик и Аленка стояли между кроватями бок о бок. Жуткая мысль посетила ее голову.

«Это не мои дети, – подумала она. – Это совсем не мои дети. И они меня хотят сожрать».

Жанна сделала шаг назад и тут же наткнулась на стол. Ей почему-то казалось, что дети несут бóльшую угрозу, чем сумасшедший муж с кувалдой в руках.

– Детки… Крошка, а где твой гипс?