Она улыбается и вновь возвращает внимание своему занятию, не собираясь останавливаться. Волна дрожи, дыхание сбивается. Малышка сидит, открыв рот и распахнув глаза, и смотрит на свои ладони. Ничего милее и порочней одновременно я еще не видел. Это наталкивает на несколько идей для дальнейших развлечений, но не сегодня. Тянусь за боксерами и вытираю нас обоих, пока истерика вновь не наведалась. Мало ли… Тут не угадаешь.

– Может, ты хочешь вымыть руки, малышка?

Аня проводит ладонями по моему животу и кусает губы, плохо скрывая улыбку. Надо же? И кто это передо мной? Смелость Ани запускает новый таймер отсчета и зажигает меня вновь. Эта малышка понятия не имеет, какой властью обладает.

– Готово. Два – два, Никита. Мы в расчете.

Она сейчас совсем другая. Нет и следа от зажатости. Нет тени печали и тупых раздумий, которыми она себя истязает. Светящаяся, с красными щеками и живыми глазами, в глубине которых мерцает дьявольский огонек.

– Считаешь оргазмы, малышка? – опрокидываю ее на спину. – Не люблю проигрывать. Вести в счете буду я. Только я…

– Докажи, – произносит с мягким смешком.

– Ты во мне сомневаешься? – спускаюсь дорожкой из влажных поцелуев по ее шее, прогуливаюсь по груди и двигаюсь к животу.

– Никогда… Я не буду в тебе сомневаться.

Шуточный вопрос и такой же ответ, но интонация, с которым она его произносит, заставляет искриться воздух. Эта эмоция вышибает огромную железную дверь в моей груди. В холодной темной пустой комнате слышится тихий стук. Еще один. И еще… Слабый ритм, но такой явный. Кажется, сердце возвращается на место. Но как? Как это возможно?

– Никита… – выдыхает Аня, зарываясь пальцами в мои волосы, когда мой язык проникает в ямку пупка.

Она прогибается в спине и разводит ноги в стороны. И в кровь попадает самый сильный наркотик.

Она…

Малышка Аня Никитина.

Моя.

Остается только проверить, как быстро это все меня прикончит.

Серое небо за окном намекает на скорый рассвет. Пью кофе, сидя на подоконнике, и смотрю в дальний угол комнаты, где на постели, свернувшись калачиком под одеялом, спит Аня. А вот я не могу. Какой уж тут сон?

Неизвестность грызет изнутри. Я должен все знать. И не для того, чтобы ткнуть Аню. Ее это вообще никак не должно коснуться.

Откидываю голову назад, упираясь затылком в стену, и закрываю глаза. Мне никогда еще не было так хорошо. Во мне сейчас столько сил, что впору колоть камни руками. Пора заняться делом. Не пропадать же такому духовному подъёму.

Раннее утро воскресенья – самое время для неожиданной атаки. Хорошо, что я знаю адрес. Учитывая, что малышка заснула часа три назад, проспит она долго. Времени должно хватить.

Одеваюсь, накидываю куртку и тихо покидаю квартиру, чтобы не потревожить гостью. Ей нужно восстановить силы. Они пригодятся. Запираю дверь снаружи и бегом спускаюсь по лестнице, забив на лифт.

Уже не терпится увидеть эту помятую рожу и услышать, наконец, что же тогда произошло между Вовой, Серегой и Аней. Надоело перебирать кусочки пазла, хочу собрать всю картину.

Дорога не занимает много времени. В полседьмого утра выходного дня редко можно встретить водителей. Отсыпаются. Оставив машину во дворе, поднимаюсь на второй этаж старой многоэтажки и уверенно жму на звонок в квартиру. Слышу приглушенную ругань за стеной.

Дома… Какой молодец…

– Кого там?.. – Володя осекается, увидев меня на пороге.

Он удивленно хлопает опухшими красными глазами и чешет лоб.

– Доброе утро, – произношу я, не реагируя на его холодный прием. – Я войду? – делаю шаг вперед.

– Клим, я люблю тебя, конечно, но ты время видел? – бурчит Володя.

– Видел. Почти восемь. Вполне себе приличное время.

– Мы вернулись час назад.

– Ты не один? – замечаю женские сапоги у стены. – Ну ничего, разговор будет недолгим.

Предупредительно закрываю дверь на кухню, чтобы Володина телка нас не услышала. Придется быть максимально тихим. Жаль.

– Клим, что стряслось-то?

– Да ты присядь, Володь, – киваю ему на один из стульев, точно не он, а я здесь хозяин.

– А это не могло подождать хотя бы до обеда? – скулит он, опускаясь на стул и растирая ладонями лицо. – Мне так фигово.

Будет еще хуже…

– Володь, чем быстрее ты мне все расскажешь и покажешь, тем быстрее я уйду, и ты сможешь дальше спать.

Пытаюсь держаться из последних сил. Того, что я знаю, достаточно, чтобы воткнуть ему пару вилок в руку, но для начала придётся разыграть сценку «мы же с тобой друзья». Мне нужна правда, а под давлением он может утаить важные детали. Эта тварь хитрая… Но сейчас. В таком состоянии. Провести его будет несложно.

– О чем речь, Клим? Я не понимаю…

Занимаю соседний стул и упираюсь локтями в стол:

– Слышал, у тебя есть одно очень интересное видео. Я хотел бы глянуть.

– Какое? О-о-о… А-а-а… Ты об Анечке? – он растягивает рот в мерзкой улыбке. – Я думал, у вас все на мази после пятницы. Ты ведь ее откупорил?

Я бы ему голову сейчас откупорил. Как старую консервную банку тупым кухонным ножом.

– Так видео есть или это все развод? Снова живешь в своем выдуманном мире?

На лице Вовы напрягаются желваки. За ним немало грешков. Он любит лгать, приукрашивать или вовсе выдумывать всякую хрень, превознося свою персону, естественно. Еще в школе я как-то не слабо потянул его за язык. Уже даже не помню, в чем был прикол, но дразнили его тогда несколько месяцев. С тех пор он знает, что мне лучше не врать, потому что я все равно узнаю правду.

– Да не вопрос. Хочешь проверить не халтурила ли девочка с тобой? Ее нужно просто в правильное состояние ввести, – надменно заявляет он, поднимаясь с места.

Вова уходит в соседнюю комнату. В голове щелкает часовой механизм. Кровь после ночи с Аней медленно остывает. Сердце остановилось еще тогда, когда малышка закрыла глаза. Оно мне сейчас и не нужно.

– Держи, – говорит Володя, присаживаясь и протягивая мне телефон.

Вижу первый кадр видеоряда, во рту появляется металлический привкус. На шее затягивается ошейник с шипами.

Еще рано…

– Я думал, она с Серегой терла. Почему это видео у тебя? – отрываю взгляд от мобильника и впиваюсь им в Володю, желая придушить.

– Разве Серый тебе не рассказал?

– Рассказал, но как-то кусками. Типа она его кинула. Из-за тебя что ли? – сохраняю спокойствие и отстраненность, но после каждого вдоха выдыхаю яд.

– Ну, наверное, ему стремно говорить о своем проигрыше, – усмехается Вова.