За ужином кусок хлеба в горло не лез, все невольно поглядывали на пустые места за общим столом, пустые тарелки и накрытые ломтями черного хлеба граненые стаканы с водкой. Кто знает, может, завтра и твое место окажется пустым, а официантка из роты аэродромного обслуживания молча поставит граненый стакан водки, накрытый ломтем грубого, солдатского хлеба?..

Капитан Александр Волин опрокинул на треть наполненный стакан. Водка обожгла горло, теплым комом скользнула в желудок. Теплота разошлась по всему телу, нервное напряжение, скручивавшее мышцы на протяжении всего дня, отступило.

Сегодня — живой! Эта простая мысль вытесняла все остальное, заставляла радоваться самому факту жизни. Завтра, быть может, и он прочертит небосвод пылающей кометой. А пока — он жив. Еще один день войны позади. А сколько их еще, этих дней?

Оставив авиационное подразделение на старшего лейтенанта Виктора Платова, командир штрафной истребительной эскадрильи убыл в штаб дивизии. Нужно было отвести документы, решить вопросы по снабжению запчастями, горюче-смазочными материалами и продуктовым довольствием. Боеприпасов и бензина хватало, а вот масло и запчасти были в дефиците. Да и снабжалась штрафная эскадрилья хоть и по нормам ВВС, но все же по остаточному принципу. Предпочтение, естественно, уделялось гвардейским авиационным полкам. И это было естественным ходом событий, с которым можно было только смириться. Или лезть в глаза начальству, хлопотать, распекать нерадивых кладовщиков и начальников тыловых служб. Обычно всем этим занимался старший лейтенант Виктор Платов, но он сейчас еще долечивался в части после ранения, так что сия нелегкая ноша легла на плечи капитана Волина.

Оседлав старенький По-2, он вместе с летчиком из штрафников отправился в путь. Летели низко, над самыми верхушками деревьев, опасаясь внезапного появления гитлеровских «охотников».

И вот наконец связной По-2 зарулил в капонир, капитан поблагодарил летчика и отправился к штабному блиндажу, одному из многих среди целого подземного «поселка». Предъявив документы часовому, Александр Волин вошел внутрь.

В просторном блиндаже офицеры «колдовали» над картами. Какой-то полковник зычно распекал подчиненных по телефону. В углу стояло несколько телетайпных аппаратов. Рядом, за ширмой из плащ-палатки, расположились радисты со своими станциями.

Офицеры встретили его тепло.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

— Здравия желаю. Заходи, заходи, — комдив Дзусов оторвался от оперативных карт, расстеленных на столе. — Николай, чаю нам!

— Так точно, товарищ командир дивизии. Сейчас чайничек вскипит, — отозвался ординарец.

Капитан Александр Волин расстегнул планшет и достал рапорты, подписанные офицерами отдельной штрафной эскадрильи, и передал генерал-майору.

— А, представления на перевод в строевые части!.. Хорошо, я просмотрю. А пока чайку попьем с дороги. Присаживайся, Александр Леонидович.

Командир дивизии ценил командира штрафников и его «веселых ребят». Он знал: умелым воздушным бойцам, которым, честно говоря, уже нечего терять, и их закаленному в огне Сталинграда командиру можно поручить любое, даже самое сложное, боевое задание. И они его выполнят с честью — просто потому, что не могут действовать вполсилы. И сколько уже раз так и было. И комдив никогда ни в чем не отказывал командиру эскадрильи штрафников.

— Все, что нужно, достанем по мере возможности.

В дверь блиндажа постучали. Дзусов удивленно повернул голову: обычно военные были проще и не утруждали себя подобными проявлениями такта.

— Да, заходите! — крикнул он.

На пороге блиндажа появился высокий молодой офицер-летчик. Строгий мундир с рядами орденов на широкой груди выгодно подчеркивал выправку. На голубых погонах золотились генеральские звезды.

Капитан Александр Волин тут же вскочил по стойке «смирно».

— Здравия желаю! Командир 3-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенант Савицкий Евгений Яковлевич! — четко доложил он. — Прибыл для усиления 4-й воздушной армии.

— Здравия желаю! Присаживайтесь, чайку попьете.

— С удовольствием! — неожиданно улыбнулся новоприбывший комкорпуса. Улыбка была искренняя и очень шла открытому волевому лицу.

Волин с интересом посмотрел на генерал-лейтенанта. О нем среди летчиков ходили легенды.

Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Евгений Яковлевич Савицкий в 28 лет стал командиром дивизии, а в 32 года — командиром 3-го истребительного авиационного корпуса Резерва Верховного Главнокомандования. Говорили, что сам товарищ Сталин запретил ему лично вылетать на боевые задания. Но упрямый, а точнее сказать, волевой генерал все равно сам вел в атаку летчиков. И свой командирский авторитет Евгений Яковлевич заработал в огненном небе, прорываясь сквозь пулеметно-пушечные трассы, а не в кабинетной тиши возле огромных карт с разноцветными стрелами контрударов и зубцами рубежей. Хотя и это оставалось неотъемлемой частью штабной работы командира истребительного авиакорпуса. Но в случае с Савицким теория подкреплялась боевой практикой, а она, в свою очередь, основывалась на летном и тактическом мастерстве.

— А ведь я сам — родом из этих мест, — задумчиво сказал Евгений Яковлевич Савицкий. — В Станичке — пригородном поселке Новороссийска — среди неказистых, приземистых одноэтажных домишек, где в ту пору ютился рабочий люд со своими семьями, стоял среди прочих в конце Варваровской улицы и дом моего отца — стрелочника железной дороги Якова Савицкого. Жизнь отца оборвала азиатская холера, губительные эпидемии которой случались в те времена нередко. И вскоре пришел тот день, который в народе издавна привыкли называть черным[70].

Потом ушел из дому, прибился к беспризорникам и стал Женькой-Совой. После одной из облав нас отправили в детский дом. Окончил фабрично-заводское училище, стал дизелистом, а потом и шофером. По распределению комсомола вместе с Константином Коккинаки поступил в летное училище, в котором после окончания остался инструктором… Такова вкратце моя биография, — снова улыбнулся Савицкий. Но внезапно его глаза блеснули сталью: — За свой город я буду драться до последней капли крови.

Сказал он это сдержанно, но, услышав это, любой из хваленых «экспертов» Люфтваффе уже не стал бы взлетать. Иначе «Дракон» разорвал бы такого «эксперта» в клочья!

— Товарищ генерал-майор, разрешите вопрос? — неожиданно для себя сказал Александр Волин.

— Разрешаю, товарищ капитан.

— Какое училище вы оканчивали?

— Сталинградское. Аэродром Гумрак.

Капитан Волин помрачнел: вспомнил пылающие руины Сталинграда и пылающее день и ночь небо над Волгой… И Гумрак, ставший на некоторое время гитлеровской авиабазой для снабжения уже обреченной 6-й армии фельдмаршала Паулюса.