Но машины и компьютеры ведь можно перенастроить и использовать для иных целей. К тому же, оптиматы зависят от народа в осуществлении своего права на легитимные акты насилия.

Свенгаард покачал головой:

– Это все чепуха.

– Если бы не одно «но», – ответил Иган. – Они, так же, как и все люди, – разные. Мы знаем это точно по опыту.

– Но зачем бы им делать то, в чем вы их обвиняете? – запротестовал Свенгаард. – Это неразумно. Они хорошо к нам относятся.

– Единственный их интерес – продолжать свое существование, – объяснил Иган. – Они как канатоходцы. Пока все спокойно и неизменно, они могут идти… сколь угодно долго. Но малейшая перемена для них губительна, они становятся уязвимыми, как простые смертные, игрушкой в руках Природы. Поэтому Природы не должно быть в принципе, по крайней мере той, которую они не могут контролировать.

– Я в это не верю, – настаивал Свенгаард. – Они любят нас и заботятся о нас. Сколько всего они для нас сделали, только посмотрите!

– Я уже смотрел. – Иган покачал головой. Свенгаард оказался еще глупее, чем они ожидали. Он отвергал все аргументы, отказываясь пересмотреть старые догматы.

– Вы хотите, чтобы они сдались, – обвинил Свенгаард. – Почему?..

– Потому что они лишили нас эволюции, – ответил Иган.

Свенгаард уставился на него.

– Что?..

– Они стали единственными свободными людьми в нашем мире, – сказал Иган. – Но индивидуумы не эволюционируют. Эволюция – для популяций, а не индивидуумов. А популяции у нас нет.

– Но народ…

– Народ! Кому из нас позволено спариваться? – Иган покачал головой. – Ну ты же сам – генный инженер? Неужто ты не уловил основное правило?

– Правило? Какое правило? О чем вы? – Свенгаард попытался встать со стула, проклиная связывающие его путы. Руки и ноги онемели.

– Оптиматы подчиняются только одному правилу в отношении продолжения рода, – сказал Иган. – Правило это – усреднение. Они допускают случайное скрещивание с усредненным организмом, чтобы подавить возможное возникновение уникальных особей. Но уникальным не разрешается размножаться.

Свенгаард покачал головой.

– Не верю, – повторил он, чувствуя, как сомнения все же закрадываются в его разум. Например, его случай: какую бы партнершу он ни выбрал, ему всегда отказывали в праве на размножение. Он сам проверил генетические пары, обнаружив комбинации, которые, как он мог бы поклясться, были плодовитыми, но оптиматы молвили веское «нет».

– Но, смотрю, начинаете верить, – подметил Иган.

– Но подумайте о том, какую долгую жизнь они нам дают, – сказал Свенгаард. – Я могу рассчитывать прожить почти двести лет.

– Это все благодаря медицинской науке, а не оптиматам, – ответил Иган. – Все дело в чрезвычайно тонкой стимуляции организма ферментами. Вкупе с планомерной жизнью, в которой эмоции сведены к минимуму, специальными гимнастическими упражнениями и индивидуальной диетой. Все это можно применить к большинству людей.

– Даже жизнь… вечную? – шепотом спросил Свенгаард.

– Нет. Не вечную, но – долгую, намного дольше, чем сейчас. Мне, например, скоро исполнится четыреста лет, и таких, как я, много. Почти четыреста прекрасных лет, – сказал он, вспомнив язвительную подколку Калапины и надменный смех Норса.

– Четыреста лет – вам? – не поверил Свенгаард.

– Согласен, это не идет ни в какое сравнение с тысячелетними жизнями оптиматов. Но практически каждый мог бы просуществовать столько же, достичь тех же лет… если бы они позволили.

– Почему же не позволяют?..

– Так они могут предложить своим верным слугам более долгую жизнь, – объяснил Иган, – в награду за оказанные услуги. В противном случае у них не было бы средств купить нас. И вы сами это осознаете! Вот почему вы служите им всю свою жизнь.

Свенгаард посмотрел на свои связанные руки. «Это ли моя жизнь? В оковах, в путах? Кому нужны эти связанные руки?..»

– Видели бы вы, как смеялся Норс, услышав про мои жалкие четыреста лет, – сказал Иган.

– Норс?

– Да, Норс из Триумвирата, Норс – циник, Норс, проживший более сорока тысяч лет! Почему, по-вашему, Норс является циником? – спросил Иган, – Есть и постарше оптиматы. Гораздо старше. Большинство из них – не циники.

– Не понимаю, – признался Свенгаард. Он уставился на Игана, чувствуя, что начинает сдаваться под давлением его аргументов.

– Я забыл, что вы не из Центра, – вздохнул Иган. – оптиматы разделились на группы, в зависимости от тех чувств, которые позволяют себе испытывать. Среди них есть Деятели, Эмоционалы, Циники, Гедонисты и Изнеженные. Через цинизм они приходят к гедонизму. Триумвират гонится за личными удовольствиями. Это тоже схема, и ничего хорошего в ней нет.

Иган изучал Свенгаарда, взвешивая эффект своих слов. Он столкнулся с существом довольно примитивным. Человек из средневековья, для которого Центр и оптиматы были primum mobile – первоосновой, вращавшей жернова небес. Превыше воли Центра – лишь воля Творца… для таких, как Свенгаард, оптимат и Творец – фигуры одного уровня. И тот, и другой – выше Луны и непогрешимы.

– Куда нам бежать? – спросил Свенгаард. – Здесь негде спрятаться. Они контролируют запасы ферментов. Стоит нам сунуться в аптечный пункт за пополнением – и нас схватят.

– У нас есть свои источники, – ответил Иган.

– Но зачем я вам? – спросил Свенгаард, не сводя глаз со своих оков.

– Потому что ты уникален, – объяснил Иган. – Ты нужен Поттеру. И ты знаешь об эмбрионе Дюрантов.

«Эмбрион, – подумал Свенгаард. – Что такого в этом эмбрионе? Всегда все упирается в него».

Он поднял голову и встретился взглядом с инженером.

– Вам трудно относиться к ним так, как я их вам описал, – прокомментировал Иган.

– Да.

– Они – чума, – заявил Иган. – Чума на нашу землю!

Горечь в его голосе потрясла Свенгаарда.

– Библейский Савл оборвал жизни тысяч, Давид – десятков тысяч, – продолжал Иган. – А оптиматы лишили развития все человечество.

Перед глазами Свенгаарда возникла широкая спина – здоровяк протиснулся в узкое пространство перед столиком.

– Ну как? – спросил он. В голосе явственно чувствовались тревога и нетерпение. Свенгаард попытался рассмотреть его, но путы не позволили ему сдвинуться. Оставалось изучать его широкую спину в сером пиджаке.

– Не знаю, – ответил Иган.

– У нас мало времени, – сказал новоприбывший. – Поттер закончил свою работу.

– И как прошло? – спросил Иган.

– Говорит, успешно. Он ввел ферменты для быстрого восстановления. Мать скоро будет готова к транспортировке. – Он, не оборачиваясь, указал толстым пальцем на Свенгаарда. – Что с этим?

– Возьмем с собой, – сказал Иган. – Чем сейчас занят Центр?

– Выдал ордер на арест всех хирургов.

– Уже? А доктора Хэнда уже схватили?

– Да, но он покончил с собой.

– Остановил сердце, – посетовал Иган. – Но другого пути не было. Нужно было любой ценой избежать допроса. И сколько нас осталось?

– Семеро.

– Включая Свенгаарда?

– С ним восемь.

– Пока мы будем держать Свенгаарда под стражей, – сказал Иган.

– Они начинают эвакуировать